Виен хотел что-то возразить, но Хоанг поднял руку:
— Я еще не кончил. Подумав о тебе, я сообразил, что мне будет трудно это сделать. Я понял, что нелегко будет заставить тебя пересмотреть свои взгляды за один вечер. И еще мешает проницательность Уоррела. Он видел меня и наверняка догадался, что я могу рассчитывать только на тебя. И даже если ты согласишься помочь мне, Уоррел не выпустит тебя из поля зрения до тех пор, пока наш человек, которого он ищет, не окажется в его руках.
Хоанг помолчал немного и продолжил:
— Но я решил обмануть Уоррела. Ты выдашь меня, и это собьет его с толку. Он не станет наблюдать за тобой. Вот зачем мы пришли к тебе, сын. Человек, которого ты должен предупредить, — небольшого роста, с одутловатым лицом и коротко подстриженными волосами. На вид ему лет сорок. Он ходит с погонами капитана.
— Нго Чак? — изумленно воскликнул Виен. — Заместитель начальника отдела безопасности? И он — тоже?
— Я не знаю его имени, — ответил Хоанг. — Но очень хочу надеяться, что ты угадал. Теперь звони Уоррелу. А лучше — к себе на службу.
— Ты... уверен, что я пойду на это?
Виен снова обратился к отцу на «ты», и Хоанг понял, что выиграл. Выиграл не просто схватку с Уоррелом за жизнь Смелого. Он схлестнулся с ним в поединке за своего сына. И вышел победителем. В глазах Виена Хоанг прочел, что творилось в душе юноши. Виену еще нужно будет сделать не одно усилие, чтобы решиться на такой шаг. Но Хоанг уже не сомневался в успехе. «Одними словами его не переубедить, — вспомнились слова Лан, — здесь нужно что-то особенное...»
— Уверен, — ответил Хоанг. — И это не просьба о помощи — Лан неточно выразилась. Я даю тебе возможность стать настоящим вьетнамцем. Такой возможности может больше не представиться, сын.
— Скажи, отец... — Виен запнулся, подбирая нужные слова, — скажи, ради чего ты хочешь принести себя в жертву? Ради постороннего человека?
— Если его арестуют, мы не сможем получать информацию из «Феникса», а значит, не сможем предотвратить гибель сотен наших товарищей. Для меня их жизнь дороже моей.
— И ты... согласен добровольно отдать себя в руки службы безопасности? Ты не знаешь майора Туана. Он делает с людьми такое, что они умоляют его убить их, потому что не в силах вынести пытки. Никто из тех, кого ты спасешь, не будет знать, кому они обязаны жизнью. Никто не вспомнит о тебе! Они будут жить, а ты?! Тебя не будет! Какая же тебе разница, что произойдет после твоей смерти? Ты не узнаешь этого!
— Я уже знаю, — улыбнувшись, ответил Хоанг. — Южный Вьетнам станет свободным. От американцев, от их прихвостней, от колючей проволоки, от горя, от слез, от всей мерзости, которую принесла эта проклятая война. Есть вещи, сын, которые ценятся выше жизни. Когда-нибудь ты поймешь. Ты обязательно поймешь. Хо Ши Мин сказал: «Нет ничего дороже независимости, свободы». Это не лозунг. Это величайшая правда. За эту правду отдано много жизней. И среди них — жизнь твоей матери.
Виен как-то беспомощно посмотрел на отца, потом на Лан.
— Если нам не суждено будет больше увидеться, — добавил Хоанг, — я хочу сказать тебе... береги Лан. Она любит тебя. И верит в тебя.
— Это правда, Лан? — не поворачивая головы, спросил Виен.
— Да, — ответила девушка сдавленным голосом сквозь подкатывающийся к горлу комок.
В комнате воцарилась тишина.
— Ну иди же звони, пока сюда не приехал Уоррел, — нарушил наконец молчание Хоанг. — Впереди у тебя целая ночь. Ты сможешь все хорошенько обдумать и принять то решение, которое тебе подскажет совесть.
Виен сделал несколько шагов к двери словно завороженный и остановился.
— Я не могу, — глухо произнес он.
— Может быть, есть другой выход? — нерешительно спросила Лан и повернулась к Виену: — Ты знаешь, где живет Нго Чак?
Тот отрицательно покачал головой.
— Нет, — вздохнул Хоанг, — другого выхода нет. Иди, Виен. И помни: Уоррел — тонкий психолог. Ты отказался участвовать в игре майора Туана, потому что не способен на ложь. Это хорошо. Но ты обязан сыграть свою роль безукоризненно.
Виен вышел в прихожую и через несколько минут вернулся с опущенной головой.
— Все в порядке? — поинтересовался Хоанг таким тоном, словно речь шла о том, чтобы заказать по телефону обед в ресторане.
— Да, — выдавил из себя Виен, не глядя на отца. — Они скоро приедут.
— Ну вот и хорошо, — улыбнулся Хоанг.
Он вытащил из кармана свою «кобру-33» и протянул сыну:
— Возьми. Скажешь, что обезоружил меня.
Потом повернулся к Лан:
— А ты уходи, дочка. Оставь свой браунинг Виену и отправляйся домой. А завтра сходи в Национальный музей. Ты запомнила все, что я говорил?
— Да.
— Виен, Нго Чаку скажешь новое место встреч: Зядинь, вход на могилу Чан Хынг Дао, каждый понедельник, в шесть вечера. Ну вот, пожалуй, и все.
Лан не смогла больше сдержать слез. Она бросилась на грудь Хоангу и зарыдала.
— Ну-ну, дочка, не надо, — смущенно пробормотал Хоанг, гладя девушку по голове. — Не надо плакать. Как же так? Подпольщица и вдруг — слезы? Ты же знаешь: в нашем деле всякое случается. Иди.
Хоанг поцеловал Лан в лоб и легонько подтолкнул к двери. Она хотела что-то сказать, но не смогла. Махнула рукой и выбежала из комнаты.
Уоррел без стука вошел в кабинет Туана, и майор поспешно поднялся ему навстречу.
— Добрый день, господин Уоррел, — короткие усики майора радостно затопорщились над растянутой в улыбку верхней губой. — Поздравляю вас. Ваш воспитанник показал себя с наилучшей стороны. Чувствуется, что вы крепко привили ему нужные взгляды. Родственные чувства во Вьетнаме очень сильны, и отдать отца в руки полиции — для этого нужно получить хорошую закалку.
— Да, майор, — согласился Уоррел, — лейтенант заслуживает поощрения. Молодец парень. В общем-то, я и не сомневался в нем. А я пришел к вам не только для того, чтобы увидеться с его папашей. Через полтора часа мы будем знать, кто передавал информацию вьетконговцам отсюда.
— Не может быть! — с радостным видом всплеснул руками Туан, стараясь скрыть свою досаду. — Вам удалось напасть на его след?
— Да, — небрежным тоном произнес Уоррел. — Правда, я потерял своего агента. Его пристрелил отец Виена. Здесь разыгралась целая семейная драма с вендеттой и тому подобное. Не хуже, чем в Сицилии.
— Теперь понятно, почему Хоанг пришел к сыну. Хотел его завербовать, сделать его своим сообщником.
— За успехи часто приходится расплачиваться агентами, — вздохнул Уоррел. — Вы ведь тоже недавно потеряли своего человека, если мне не изменяет память? Мать Виена...
— Да, да, — закивал Туан.
— А что же вы не поинтересуетесь, почему я спрашивал про зажигалку, которую вы нашли в особняке Фам Тху?
— Ах, да! — продолжал играть майор. — Если не секрет...
— Фам Тху, как вы поняли, жена Хоанга, а мой убитый агент — его брат. Фам Тху работала на коммунистов. Мой агент убил ее, а Хоанг — его. У них были свои счеты.
— Господин полковник, — Туан понизил голос, — надеюсь, это останется между нами? Я имею в виду Фам Тху и... Рекса. Я уберу его без шума. Вы понимаете, чем мне это грозит, если узнает начальство?
— Вас сочтут вьетконговцем, майор, — засмеялся Уоррел. — Но я не желаю вам зла. Мой вам совет: занимаясь подпольной торговлей наркотиками, находите все-таки время для выполнения ваших прямых обязанностей.
Туан обмяк, даже изменился в лице. Он выглядел жалким и раздавленным.
— Кстати о наркотиках, майор, — небрежно добавил Уоррел. — За такие вещи, по-моему, полагается суровое наказание? Ну-ну, не пугайтесь. Я не собираюсь доносить на вас. Тем более что торговля героином и опиумом хобби многих в этой стране, включая президента. Почему бы вам частично не освободиться от этого мерзкого и опасного товара? Я через пару дней уезжаю в Штаты...