В женщине, которая сидела за столом дежурной, он безошибочно узнал Полину Николаевну Ободко. Волосы те же, что и на фотографии, соломенно-седые, стянутые назад тугим узлом. Когда-то, наверное, тетя Поля была пригожа собой, но сейчас от ее лица, от маленького носа и сложенных над сухим подбородком пухло-морщинистых губ исходили замкнутость и старческая настороженность. Тетя Поля будто все время пыталась понять, не скрыт ли во всем, что происходит вокруг, обман. Правда, это ощущение скрашивали глаза — широко расставленные, ясно-серые, смотревшие прямо и мягко. Тетя Поля была в цветастом, не раз стиранном платье; поверх платья была надета меховая овчинная безрукавка.
Ровнин остановился у стола. Кивнул. Так как тетя Поля молча смотрела на пего, он широко улыбнулся:
— Полина Николаевна?
Тетя Поля медлила, будто не зная, признаваться ли, что она — Полина Николаевна.
— Здравствуйте, — Ровнину сейчас нужно было только одно: произвести наилучшее впечатление. — Полина Николаевна, меня зовут Андрей. Я, наверное, работать с вами буду.
— Со мной? — тетя Поля всмотрелась в Ровнина. Мимо прошли еще три девушки — кажется, последние. — Зачем же со мной? Что, в общежитии?
— В общежитии.
— Так, так, так, так. Ох ты, сокол какой! — тетя Поля прищурилась. — Воспитателем? Воспитателя-то у нас нет.
Ей стало как будто легче. Да, человек она крайне недоверчивый.
— Не воспитателем — помощником коменданта.
— Это что же, должность новую ввели? — тетя Поля, кажется, совсем уже поверила ему. Добродушно оглядела Ровнина с ног до головы. — Помощник-то нам нужен, нужен. А от кого вы?
— От Игоря Петровича.
— От Игоря Петровича? — в голосе тети Поли теперь уже слышалось уважение. — Так, так, так, так. Ох ты, сокол какой!
— Правда, я еще только присмотреться пришел.
— А что тут присматриваться? Варя-а! — крикнув это, тетя Поля обняла себя за плечи, будто ей было холодно. — Присмотреться. Что присматриваться? Народ у нас аккуратный, хороший. А присматриваться — чего тут?
— Да уж наверное, — сказал Ровнин.
— Правда, насчет здания... — не договорив, тетя Поля оглянулась. Крикнула: — Варя! Варвара Аркадьевна! Аркадьевна-а! Варя! Ва-аря! Да где ты?
«Тетя Поля пищ. тех.! Св.? — подумал Ровнин. — Какая тут может быть «св.» — с такой тетей Полей?»
— Сейча-ас! — раздалось сверху. — Ну что там?
— Варь, спустись на минутку. Дело.
Тетя Поля повернулась:
— Комендант наш, Варвара Аркадьевна. Хорошая женщина.
— Полина Николаевна, вы что-то начали «правда, насчет здания» — и не закончили?
— Да нет, — тетя Поля улыбнулась. — Здание, я говорю, у нас небольшое, только, правда, хотела сказать, запущено немного. Так вот вы и поможете.
А может быть, именно как раз и «св.»? С такой тихоней?
— Это всегда, — сказал Ровнин. — Я ведь на все руки мастер. Штукатурю, белю, плитку кладу.
Сверху спустилась женщина в синем сатиновом халате, полная, пышущая здоровьем; лицо ее было кругло-розовым, волосы убраны под лиловую косынку. Сказать, сколько ей лет, было нелегко; после колебаний Ровнин дал ей от тридцати до сорока.
— Плитку? — сказала тетя Поля. — Ай-яй-яй. Неужто и плитку?
— Да я все. Сантехнику заменяю, краны. Телевизор есть — и телевизор подстрою.
— Неужто и телевизор? — сказала женщина.
Ровнин незаметно оглядел комендантшу:
— И телевизор. Здравствуйте.
— Здравствуйте, я комендант общежития, — женщина поправила косынку. — Варвара Аркадьевна.
— Работать он будет у нас, Варь! — тетя Поля покачала головой, что означало: «ну и дела». — Работать, слышь? От Игоря Петровича он.
Варвара Аркадьевна несколько секунд смотрела на Ровнина изучающе. Надо побыть здесь хотя бы несколько дней, подумал Ровнин. Мало ли что может стоять за этими тихонями. Ведь раз он уже взялся за этот техникум, с его стороны тоже все должно быть чисто.
— Я еще не знаю, — надо выглядеть как можно скромней. — Вот посмотреть зашел.
— А кем, интересно? — комендантша опять поправила косынку. — Работать?
— Вроде помощником вашим.
— Помощником? А не воспитателем? Что, должность новую ввели?
«Врать так врать», — подумал Ровнин. Да и потом, вряд ли Семенцов его подведет.
— Да как будто ввели.
— Ну вот и хорошо. У нас же тут, — Варвара Аркадьевна широко и театрально развела руками. — У нас же тут — одна молодежь! Работать удовольствие. Николаевна? — комендантша повернулась к тете Поле.
— Ну, я и говорю, — подхватила дежурная.
— Ребята, девушки, и все учатся, все за собой убирают. Совет общежития у нас, и вообще. Простите, вас-то как зовут?
— Андреем.
Кажется, пока все идет чисто. Даже очень чисто. А может быть, слишком чисто?
— А по отчеству?
— Да ну! — Ровнин улыбнулся. — Я по отчеству не привык. Зовите просто Андреем.
— Договорились — Андреем. Сами-то местный? Южинский?
Проверка? Или от простоты душевной?
— Считайте, южинский. Родился здесь, ну, потом уезжал, армия, то, се. Сейчас вот вернулся.
— Как хорошо-то, — тетя Поля сложила руки. — Ой, хорошо-то. И плитку умеет класть. Умеешь плитку-то класть, Андрей? Не врешь?
— Плитку? — Ровнин понял, что если это не наигрыш, то здесь «тепло». Ценные слова. Впрочем, плитка — это всегда почти точно.
— Говорил ведь? — тетя Поля добродушно нахмурилась.
— А как же, говорил. Какую надо, декоративную или простую?
— Да уж я не знаю. Любую.
— И телевизор? — сказала комендантша.
— И телевизор.
— Так значит, — Варвара Аркадьевна взяла его за рукав. Перешла на полушепот: — Андрей! Андрей-ей! Все-о! Все, молодой человек!
— Ну прям подарок, — сказала тетя Поля.
Неужели две такие чистые женщины — и с налетчиками? Нет, невозможно. Но тогда почему у Лешки запись?
— Идите к Игорю Петровичу! Ну, мигом? — все так же шепотом сказала комендантша.
— А что, и пойду, — Ровнин открыл застекленную дверь.
— Идите и скажите: Варя, ну, Варя — это я, Варя, скажите, просит. Просит слезно, чтоб оформил.
— Хорошо, я быстро и назад.
— Давайте, давайте, — сказала вслед комендантша.
Выйдя в переулок, Ровнин вздохнул. Кажется, пока все без проколов. По крайней мере, представился он так, как хотел. Но все-таки — так всегда бывает — на секунду возникло сомнение. Может быть, все это зря? Все это? Может быть, и общежитие, и тетя Поля — пустой номер?
Через час, застелив стол в прихожей общежития газетами и надев черный комбинезон «хэбэ-бэу», Ровнин тщательно смывал с потолка старые белила.
Все это, облачение в робу и побелка потолка, может быть, и было лишним. И вообще, пока в техникуме ничем толковым даже и не пахло. К тому же помощник коменданта совсем не обязан сразу браться за мелкий ремонт. Но все-таки, при всей сомнительности этой затеи, было два важных момента, о которых Ровнин все время помнил. Во-первых, тетя Поля и все, что было связано с удочкой насчет плитки, которую он забросил еще утром. Если она пригласит его к себе домой положить плитку и он сможет откровенно поговорить — это идеально. Во-вторых, надо же ему что-то выдумать здесь, в этом «женском монастыре», чтобы не вызвать в первый же день особого интереса. Ведь вполне может быть, что ему придется сидеть здесь не один день. Но если он будет торчать на проходе со скучным лицом — всякой конспирации конец, его тут же засекут. В лучшем случае начнутся догадки, пересуды и так далее. Значит, он должен сразу сделать что-то такое, что погасит к нему всякий интерес. Сразу стать чем-то своим, привычным, обыденным, таким же обыденным, как потолок, стены, запачканный краской комбинезон.