А вокруг -- хохот.
Ну, а что тут смешного, скажите?
Никогда командировочный не бывает более взволнован и взбудоражен, чем перед возвращением из командировки домой.
Это естественно. Чего, собственно, волноваться, отправляясь в Германию или во Францию?
Что может вас взбудоражить: новые незнакомые города, новые люди, новая жизнь, достижения культуры и всякие такие вещи?
С этими новшествами вы очень быстро осваиваетесь...
Настоящие волнения начинаются перед отъездом "нах хаузе". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
-- Послушайте, вы, никак, женские панталоны надели?
-- Неужели заметно? Я ведь резинки вытащил. Да и потом -- лето теперь, а летом мужчины такие же коротенькие штанишки носят, как и женщины.
-- Да, но не носят мужчины штанишек с этакими хризантемами впереди... И потом, насколько мне помнится, у мужчин такие вещи обычно с ширинкой...
Неужели Шепетовка и ширинки проверяет? И в конце концов что вы мне все с этой Шепетовкой? Что хочу, то и ношу и не желаю считаться с тем, что угодно шепетовским чиновникам. Где, в каких правилах написано, чтобы я носил кальсоны обязательно без хризантем?! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сколько мук, сколько страданий доставляет наука нашим людям! Сколько забот и волнений приносит заграничная командировка нашим молодым ученым!
Только здесь начинаешь понимать пословицу:
"Корень учения горек"...
Шепетовка. Лето. Жара.
И вот видишь, как из вагонов выползают краснощекие молодые граждане, одетые в котиковые манто, в меховые шапки, с плюшевыми на шее или на руках пледами, в теплых перчатках, в двух-трех парах теплого белья...
-- Что это вы так утеплились, словно Амундсена разыскивать собрались?
-- Простудиться боюсь. В вагонах, знаете, сквозняки... А у моей матери такой лютый был ревматизм... мучилась невероятно!
Шепетовские таможенные чиновники -- веселый народ!
Когда такой вот полярного вида субъект появляется в таможне, у них на лице смеется каждый мускул.
Они кусают себе губы, чтобы не фыркнуть.
Результаты их веселого нрава я видел после того, как они "проинтервьюировали" одну такую "котиковую мадам"...
На столе лежали: длинная, сажени в три, нитка жемчуга, флакон духов (в бутыли на добрых полведра), всяческие кружева и множество подобных вещей.
Мне неудобно было спрашивать, как все это уместилось на ней и что было обмотано этими жемчугами.
"Котиковая мадам" в течение какого-нибудь получаса заметно похудела и побледнела.
Больших мучителей с веселыми на лице улыбками, чем шепетовские таможенные служащие, я не видывал...
Просто какие-то изверги!..
Не берут их ни слезы, ни кокетство, ни убедительные доводы о том, например, что женская шелковая комбинация -- это прозодежда для молодого инженера, прокладывающего в Донбассе новую шахту.
Любимейшая у них фраза: "Не положено".
Убийственная фраза.
И все из-за этих проклятых двух букв _"не"_. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ну, а как же все-таки проехать таможню?
Не скажу! Это очень большой секрет.
Я, например, проехал ее блестяще.
И даже служащих обвел вокруг пальца: незаметно провез резинового верблюда в натуральную величину.
-- Как?
-- Я его в подошву засунул.
Подошву у меня не отрывали -- я и провез.
А теперь не знаю, что с ним, дьяволом, делать: в комнату не лезет, дети боятся, жена ругается.
-- Ты бы лучше, -- говорит она, -- вместо верблюда котиковое манто в ботинки засунул.
Ну что ж: ошибся. Бывает!
1928 ______________________________________________________________________
"Нравствинная работа"
С Васькой Лбом мы давненько не виделись...
Когда-то мы с ним хоть и не были большими приятелями, но, встречаясь, всегда радовались друг другу..
Случайно как-то судьба свела нас с Васькой Лбом, интересы наши сошлись, и частенько мы с ним сидели за кружкой пива в "Баядерке" или в "Эврике"...
И в "Баядерке" и в "Эврике", да и в других таких местах Васька был своим человеком... И мне хотелось быть там своим...
У меня было на пиво, а Васька любил пиво (и водку тоже!), -сошлись мы, одним словом, с Васькой характерами...
Были мы с Васькой Лбом и в подвокзальных катакомбах (он и там был своим), ходили и по "малинам"...
Учил меня Васька интересной жизни, много пил, немало ел и в минуты особой любви ко мне хлопал по плечу и говорил нежно:
-- Фраер ты ищо! И хороший ты, видать, парень, свой парень, а фраер... Ничиво -- научимся! Ты тольки мине слушайся...
Мне Васька нравился... Может, потому, что он "бывший артист", а может, почему-то другому... Слушал я его охотно
-- Эх, ты, -- говорил мне Васька. -- Вон ты, кто ты такой? А я артист! Эх, если бы ты знал, какой я артист... Бывало, как выйду на сцену, как запою:
От-и-че-во же, до-ри-гая,
В ету ночь ты не-е со мно-о-ой!
Млели все!..
И Васька пел...
В такие минуты приходил служка, дергал Ваську за
рукав, говорил:
-- Петь издесь низзя!..
А Васька дотягивал ноту и запивал пивом:
-- Не буду! Чего пристал?
И задумывался... Тогда я лбом его любовался... Ах, какой у Васьки был лоб!! Какой лоб!!! Собственно, не лоб, потому что лба не было видно, а прическа на лбу... Удивительная прическа... Каким-то таким кандибобером она спускалась на лоб, волосок к волоску, потом загибалась, и бежала на висок, и терялась уже там на небольшой Васькиной голове... Но вот этот бег Васькиной прически, ее порядочек на лбу, ее "барашки" на конце волос -- все это было прекрасно и художественно закрывало маленький Васькин лоб... Подобные прически делаются только так: смачивают волосы, старательно те волосы на лоб зачесывают, а потом ладонью левой руки прижимают их ко лбу. Потом свободным движением гребешка (зубцы стоймя!) в правой руке обводят полукругом эти волосы к виску... Только тогда получается такая прическа... Иначе нет... И то не у всех она получится... А у Васьки она получалась всегда и была лучшая, какую мне когда-либо приходилось видеть... Вот какой был Васька!.. Вот какая была его прическа... Потому и нравился мне Васька... Три года его не видел... Начинал уже даже забывать... Но не сходятся, как говорят, только гора с горой.
Лежал это я как-то в городском парке на зеленой траве вверх спиной и внимательно смотрел, как между кустиками одна букашка другой головку отгрызает...
Смотрел я на это и думал думу горькую: "Почему одна букашка другой букашке голову откусывает? И почему именно голову?.." -- как вдруг кто-то сзади хлоп меня дубинкой. Глядь -- Васька!..
-- Да воскреснет?! Васька?!
-- Я!
-- Откуда? И почему тут? И почему в таком виде?
А Васька стоит передо мной, костюм на нем новый, темно-зеленый, на ногах "джими", а на левой руке перчатка замшевая...
И курит Васька "Яву". А прическа?! Еще лучше, чем была тогда!..
Пышная-пышная и не водою, видно, смочена, а не иначе как маслом...
-- Да откуда же ты взялся, Васька? И что ты теперь делаешь? Да ты, Васька, денди?
-- Спрашуешь? Живу, брат, как никогда не жил... И манеты пока вот, и работа, и нетрудная, и интересная... С любви живу...
-- Женился?
-- Смеешься, штобы я женился?! Не со своей любви, а с чужой...
-- Не понимаю!
-- Фраер ты, как я вижу, и до сих пор... Другие любят, а я живу...
-- Тебя любят?
-- И какой же ты непонятный... И не меня любят, а сами любят, а я живу...