В чём же заключалась новизна этой поэмы? «Когда сравнивают „Поэму“ Гонгоры со всей предыдущей испанской поэзией, — пишет Антонио Каррейра, — новации настолько бросаются в глаза, что, вне произведений самого поэта, не находится никаких прецедентов. В то же время о Гонгоре можно сказать, как о Малере[19], который средствами прошлого созидал будущее»[20].
Новаторским было использование возвышенной, эпической сильвы[21] для лирического повествования, использование самых высоких формальных средств для воспевания простого сельского мира, природы, самых обычных вещей и занятий.
Новизна была и в образе пилигрима, странного юноши, городского аристократа, инертного, бездействующего в среде простолюдинов, случайно попавшего в буколические обстоятельства и остающегося в тени, — толпа несёт его куда ей заблагорассудится, а он — лишь сторонний наблюдатель чужой жизни, и образ его так же не завершён, как и вся поэма. Не узнавалось ни географическое местоположение, ни историческое время поэмы. Конечно, угадывались симпатии автора к простой жизни и его неприятие ханжеского придворного мира, искусственной жизни высшего общества, что нравилось одним и раздражало других. Но так трудно было пробиться к смыслам сквозь причудливую оболочку, — даже не из-за новодельных слов, а из-за витиеватого синтаксиса, с ног на голову поставленных инверсий и рифм, подчас удалённых одна от другой на десяток строк.
И, однако, этот звук будоражил, а свет слепил.
Портрет
С портрета Гонгоры, написанного Диего Веласкесом в 1622 году[22], на нас обращён живой, чуть надменный взгляд. Если долго смотреть на портрет, становится неясным — суровость или доброта, презрение или застенчивость залегли в уголках рта. Портрет, при всём своеобразии, мог бы служить прототипом испанца, какими кажутся жители Пиренейского полуострова неиспанцам, черпающим ассоциации из произведений живописи и литературы.
В 1622 году поэту шестьдесят один. Лопе де Вега на год младше. Шекспир и Галилей — на три. Злосчастный для Гонгоры год: убит его друг — поэт граф де Вильямедиана, всё лето сильно болят глаза, он разбит известием о смерти покровителей — Родриго Кальдерона и графа де Лермы, испытывает нужду. Всерьёз подумывает о возвращении в родную Кордову из Мадрида (здесь он — королевский капеллан при дворе Филиппа IV).
Загадочное излучение исходит от этого портрета, написанного Веласкесом за пять лет до смерти поэта. «Чудесная, капризная голова великого мыслителя и несносного человека, — сочетание, встречающееся столь часто, когда мы имеем дело с выдающимися поэтами!» — обмолвился об этой работе Хосе Ортега-и-Гассет. Всё в аскетическом лице Гонгоры выражает зоркость, твёрдость, сарказм. Загадочность облика, отнесённая Ортегой-и-Гассетом на счет необычной манеры письма Веласкеса и заставившая даже усомниться в принадлежности портрета его кисти («Веласкес написал его в совершенно несвойственной ему манере»), — не была ли вызвана у художника необходимостью с помощью особой, необычной манеры прорваться в необычный мир человека «поворотного времени»? Пристальный взгляд обращён то ли в прошлое, то ли в будущее, то ли на внешний реальный мир, то ли в себя, в мир иллюзий.
Определенную связь между живописным образом поэта и его творчеством нашёл Дамасо Алонсо: «Голова Гонгоры была поистине впечатляющей: лысина в обрамлении всё ещё чёрных волос, гладкий лоб, тонкий, чуть свисающий, с горбинкой нос, удлинённое лицо, нахмуренные брови, две резкие вертикальные складки над усами и одна горизонтальная на подбородке, прибавить к этому родинку на правом виске. Он смотрит на нас искоса. Всё в нём указывает на интеллект, проницательность, силу, пунктуальность, некое отстранение. Эти качества, относимые к его облику, к его ментальности, можно отнести и к его поэзии в целом...»[23]
Не без влияния уникальных поэтических экспериментов жизнь поэта всё больше становилась жизнью отшельника. Не без влияния жизненных коллизий, враждебных амбициям Гонгоры, его поэзия всё больше герметизировалась, накапливала потенцию смысловой магмы, которая с наибольшей мощью изверглась в «Поэме Уединений» — вершинном тексте, этом сплаве его жизненного и творческого опытов, наиболее полно представляющем Автора.
Загадочный взгляд, «портрет в портрете», облик души Гонгоры, единственного поэта, запечатлённого Веласкесом, который вряд ли в то время испытывал какое-либо расположение к автору, — не есть ли взгляд пилигрима из «Поэмы Уединений»:
20
21
Сильва в поэзии — строфа или свободно длящийся текст, состоящий из чередующихся одиннадцатисложных и семисложных строк.
22
Веласкесу 23 года. Этот портрет я увидел впервые в Бостонском музее изящных искусств в 2003 г. (см. фотографию на с. 6-7 наст. изд.).