Чья здесь высится могила?
Ах! на бреге вражьих вод
Не увидят уж Ахилла:
Быстрый в брань не потечет!
Не поверит он обиды,
Не прольет горючих слез
В лоно матери Фетиды!
Он блеснул и вмиг исчез! —
Здесь, в виду аргивян стана,
Близ плачевных, падших стен,
Он возлег в покой и тлен.
Мрачен вид его кургана!
Но кто на нем младая эта дева?
Или в прозрачной тьме
Вдруг вышла тень из мертвого Эрева
И стала на холме?
Власы ее развеял ветр порывный;
Уныла и бледна,
Лицо красы пленительной и дивной,
В ночи стоит она!
Кто близ нее, кто старец сей угрюмый,
К ней устремивший взгляд?
Почто на нем мучительные думы,
Как камень, тяготят?
Святая дщерь кровавого Скамандра,
На жертву эвменид,
Так на тебя, злосчастная Кассандра,
Он трепетный глядит!
Окрест все спит, весь мир, как в недрах гроба,
Повержен в немоту;
Они стоят, они безмолвны оба
И смотрят в темноту! —
И се — или тужащей Филомелой
Дубрава потряслась?
О стон души, навек осиротелой!
Се твой, Кассандра, глас!
Кассандра
Почто я встретилась с тобою,
Любимец Локсиев,[4] Калхас?
Почто, в молчанье погружась,
Идешь за скорбною рабою?
Что, что возводишь на меня
Сей взор живого ожиданья? —
Безумец, устрашись огня!
Не жди благого предреканья!
Ужасен бог груди моей,
Источник дикого страданья!
Едва сорвет покров с очей,
Вдруг умирают упованья!
Счастлив, в ком призраки и сны,
Живят надежды и желанья!
В годину светлой тишины,
Не слепотою ли блаженны,
Текли Пергамовы сыны
Под свод дерев уединенный?
Не сном ли были обольщенны,
Когда в услышанье луны,
Да мирно идут их печали, —
Духам подземной глубины
Болезни жизни возвещали?[5]
Увы! священной Трои нет!
Рассказы их минувших бед
От звезд пощады не призвали!
И я — бессильная мечта
Меня изгнала в мрак тумана
На зов прелестного обмана —
Я с верой притекла сюда.
Мне миг из чаши заблужденья
Вкусить дозволил Аполлон, —
На миг единый умягчен,
Не прояснял Кассандры зренья!
Уже чрез ночь крыло забвенья
Простер на греков демон снов, —
Я поднялась от их шатров,
Да совершу обряд отцов,
Да утолю души влеченья...
Вдруг вижу Фебова жреца
На темной высоте кургана,
И вдруг очнулась бездыханна:
Узнались вещие сердца!
О старец, взор твой исступленный
Разрушил отдых мой мгновенный!
Зрю снова бедства без конца!
Калхас
Дева скорби, жрица Феба,
Старца ветхого забудь!
Под щитом немого неба
Облегчи святую грудь.
В бездну дремлющей лазури,
В тишину, и в ночь, и в даль,
В уши моря, гор и бури
Лей души своей печаль!
И меня своим пророком
Мне на гибель назвал он!
Эти перси Аполлон
Посетил ужасным роком!
В сане светлого жреца
Знаю я твой плач кровавый;
Проклинаю блеск венца,
Блеск унылый мертвой славы!
Кассандра
Как струился Симоис,
Отражая твердь Пергама,
Так для дочери Приама
Дни весны ее лились!
Нежность матери любезной
Деву чистую блюла,
От болезней грусти слезной
Утро жизни берегла!
Я росла в дому родимом;
В мирной, радостной крови,
В сердце, Герою хранимом,
Я не ведала любви!
По струям ручьев прозрачных,
С тощих скал и пышных гор
Раздавался в долах злачных
Наш веселый, громкий хор!
Ксанф, твои святые воды,
Вы, священные леса,
Вы, родные небеса,
Зрели наши хороводы!
Ах! с пустынной высоты
Их узрели очи Феба!
Ах, зачем поникнул с неба
На смиренные цветы?
Он на златых конях, на ветрах быстротечных
Летел, сияя и звеня;
И се — среди подруг беспечных
Избрал губительный меня!
Сошел с колес высокопарных,
Их бег гремящий удержал
И, страшный, в блесках лучезарных,
Пред деву робкую предстал!
Воспален незапной страстью,
Стал он следовать за мной:
Он разрушил мой покой,
Он обрек меня несчастью.
Вы, безмолвные древа.
Вы внимали клятвам бога;
Но из мирного чертога
Мудрой матери слова
Стерегли мое блаженство:
«Ясных дней залог равенство;
Бойся общества богов!
Их не свяжут смертной руки!
Ты проснешься средь гробов
В час убийственной разлуки!
Сонм их в горний край влеком,
Он исчезнет пред тобою,
Он умчится в Зевсов дом!
И с растерзанной душою,
В безответной страшной мгле,
Повлечешься сиротою
По враждующей земле!
Рано снидешь в Айдес жадный,
Но без отдыха и там,
Вечно в скорби безотрадной,
Вечно течь твоим слезам!»
вернуться
5
Древние имели обыкновение, волнуемые предчувствиями, уединяться и вслух рассказывать события жизни своей: они надеялись отвратить тем угрожающие им бедствия. Вот источник Прологов Эврипидовых и всех монологов.