ДЕЙСТВИЕ V
До поднятия занавеси.
Кикимора
Булат окаменел; раскаяньем объята,
Андана сетует о гибели Булата;
Заботливо она и даже сам Иван
Хранят и берегут Булатов истукан...
А впрочем, у жены и мужа цель не та же:
Он только думает о выгодной продаже
Столь редкой статуи любителю искусств;
Она же, полная унылых, грустных чувств
И мыслей, тяжестью своей невыносимых,
Чудесной помощи от сил непостижимых,
Рыдая, требует, терзаясь день и ночь.
О прочих что сказать? Волшебницына дочь
По смерти матери невидимою стала,
А старика удар разбойничья кинжала
(Он ехал с ярмонки один в обратный путь)
От хлопот уложил торговых отдохнуть;
Так, стало, наш Иван хозяин полный ныне.
Недолго по отце сын пребывал в кручине,
Похоронил его — за торг, — и вскоре он
К мильону старика прибавил свой мильон.
Теперь же Публику, властительницу нашу,
Я вслушаться прошу: невидимую Дашу
С Анданой скорбною на сцене слышу я...
Сердечно их люблю, почтенные друзья,
Хоть знаю, что меня ничуть они не любят
И всякий вздор о мне, о бедном бесе, трубят.
ЯВЛЕНИЕ 1
Анданин терем. Она сидит задумчивая.
Голос
Горюешь, бедная Андана?
Андана
Чей это голос?
Голос
Из сестер Ивана
Одну любила боле прочих ты...
Андана
Ах! небо осуждает дружбу нашу!
Но так! — любила я восторженную Дашу
И думала в избытке слепоты:
Зовет ее язык презренной клеветы
Волхвицею, рожденной от волхвицы;
Вот поневоле верить я должна...
Погибла мать; она же в виде птицы
Взвилась и вылетела из окна.
Голос
Увы! сказать нельзя, что это небылицы!..
Но, ежели она
И чародейка,
Так более несчастна, чем злодейка;
И пусть своею силою страшна,
Пусть строго властвует над грозными духами,
А людям же благотворит она
И вместе пронзена
Безмолвного отчаянья стрелами...
Желаешь ли чего, печальная княжна?
Кручину сердца облегчи словами!..
Или от Даши ты совсем отчуждена,
И все навеки кончено меж вами?
Андана
Сказать бы я хотела: нет!
Черты и голос Даши мне любезны,
И нужны мне участье и привет;
Но свяжет, я боюсь, такой ответ
Меня с духами бездны.
Голос
Нам вместо счастья — свет ума,
Блаженство наше — мощь и знанье:
Сказать боишься? — так сама
Твое тебе скажу желанье.
В холодный заперлась гранит
Душа могучего Булата,
И вопишь ты: «Я виновата!
Как? кто ее освободит?»
Булат над матерью моею,
Над горькой, кару совершил;
Булату я помочь не смею:
До врат могилы положил
Закон таинственных светил
Вражду и мщенье между нами.
Он в камень претворен духами,
А жив и видит сны, — и дочь
Невольно, лишь наступит ночь,
Его за мать терзает снами.
Пусть я, орудье мук, полна
Неизреченного мученья,
Пусть я не рождена для мщенья,
Для чувств иных пусть рождена.
Разрушить чары я могла бы,
Хотела бы, а без ослабы
Я гнать богатыря должна —
Моя ли участь не плачевна?
Но я люблю тебя, царевна,
И, если хочешь, так могу
Дать верную тебе слугу,
Послать усердную рабыню.
Внемли: мне подчинил пустыню
В Аравистане грозный рок;
Там вихрится сухой песок,
И беспредельный и глубокий;
Но в море праха одинокий,
Роскошный, свежий островок
Блестит чудесными цветами;
И остров населен духами,
Лишенными святых отрад,
Которые они вкушали,
Когда еще в раю порхали,
Грехов не зная, ни печали;
Однако ж и не пали в ад,
О прежнем рае воздыхая,
Они, изгнанники из рая.
Их ненавидят духи зла,
Им заперты Эдема двери, —
Их жизнь ни мрачна, ни светла,
А легкокрылых имя — пери.
Одну из них пошлю тебе:
Вверяйся ей без опасенья;
Тебе ли сети погубленья
Раскину? — Я в твоей мольбе;
Ты руки обо мне возносишь,
Ты мне в слезах прощенья просишь.
Состражду я твоей судьбе.