И их мечи уже скрестились,
И звонко сшибся щит с щитом.
Уж крылья шлемов их орлины
Колышет в прахе ветр пустынный;
Усеян сталью злачный дерн;
Уже их панцири разбиты
И кровью яркою покрыты,
И страшен бешеный Кальфон.
Гремуч и быстр, как вихрь летучий,
Уж он рукой своей могучей
Врагу шлем медный сокрушил
И щит огромный прорубил;
Грызет очами сопостата,
Обходит гибелью кругом
И машет свищущим мечом;
И сын бесстрашный Рельдурата
Закрылся весь своим щитом:
Поверх сей медяной ограды
Одни его лишь блещут взгляды,
Как две кровавые звезды,
Как две кометы - весть беды.
Разят, громят они друг друга;
Уж их мечи иззубрены,
Щиты в куски раздроблены,
Звенит, распавшися, кольчуга,
Кровь на кинжалах их стальных
И страшно бьется сердце в них.
Палящей жаждой грудь томится
И градом пот с чела катится.
XIV
И торжествует вождь Кальфон!
Комлат повержен; бледный он
В пыли, скрежеща, протянулся
И черной кровью захлебнулся.
Кальфона блещущий кинжал
Врагу сквозь сердце пробежал.
Ужасен вид! глаза отверсты
И клубом пена на устах,
Остервенение в чертах,
Глядит, не видя, он, и персты
Окостенели, роя прах.
И сельмский витязь, взгляд презренья
На тело бросив, возопил:
"Тебя, Комлат, я усмирил!
И спи ты здесь - без погребенья,
Костями в дебри сей истлей,
Корысть пернатых и зверей!"
Сказал - и в дол с горы спускаясь,
Мечем булатным подпираясь,
В пещеру к деве он спешит,
Багряной кровию покрыт.
XV
И дева сельмская навстречу
К вождю ей милому летит.
Услышав гибельную сечу,
Знакомый рог, знакомый щит,
Она стрелой вооружилась
И из пещеры устремилась
На холм высокий и крутой,
Где пламенел кровавый бой.
Зефир в кудрях ее играет,
Подъемлет легкой их волной
И с персей девственных свевает
Покров, блестящий белизной,
И дева к другу упадает
В объятия и восклицает:
"Опять, о милый! ты со мной!
Опять невеста я Кальфона!
Ты спас меня, сын Турлатона!..
Но что я вижу, о Кальфон?
Ты весь... весь кровью обагрен!
И шлем и панцирь твой разбиты,
Ланиты бледностью покрыты...
Прости надежда и любовь!..
Вождь Иннисфала знаменитый!
Чья на тебе дымится кровь?"
XVI
"То кровь... кровь сына Рельдурата,
В пыли простертого Комлата.
Ее до капли источил
Кинжал мой гибельный... не златом,
Но сталью острой и булатом
Тебя я, дева, искупил!
И ты моя - и до могилы!..
Но я устал, слабеют силы,
Свет из очей моих бежит...
Воды! воды! мне грудь томит
Несносной жажды лютый пламень...
Позволь, склонясь главой на камень,
У ног твоих мне отдохнуть...
О, прохлади мне влагой грудь!"
И близ тех мест, из лона скал
Гремучий ключ, кипя, бежал
И нес полям окрестным дани;
И дева, в трепетные длани
Студеный зачерпнув кристалл,
Приносит, быстрая, к герою
И светлой влагой ключевою
Бойца ей милого поит
И с страхом на него глядит.
И влагу он, привстав, глотает,
И жажды огнь лишь утолил
Главу на перси опустил,
Шатается и упадает
И дух со стоном испускает.
Погиб, увы! погиб Кальфон!
В кровавой сече, исступленной,
В тревоге чувств не чуял он
Глубокой раны и смертельной,
Врага булатом нанесенной!
XVII
Всходила ясная луна
И тихое лила сиянье;
И дева сельмская, одна,
И неподвижна и бледна,
Как мраморное изваянье,
Как монумент, что бременит
Почивших тлен, в немом страданье
Над прахом милым ей стоит.
Лишь дико взор ее блестит,
Лишь белой груди колыханье
Под тиховейным полотном
Гласит о чем-то в ней живом.
Есть арфа - славить наслажденья,
О битвах песни заводить;
Но как, увы! изобразить
Души растерзанной мученья?..
Вы испытали ль те мгновенья
Без упованья и отрад,
Когда объемлет сердце хлад,
Как смерти мразное дыханье,
Когда грызет его страданье,
Уста безмолвие хранят
И очи влагой не блестят?
Их выразить - слова напрасны:
Неизъяснимы и ужасны
Они пребудут навсегда,
Как смерти с жизнию боренье,
Как духа с телом разлученье,
Как за добро - страданий мзда:
Молите, други! провиденье,
Чтоб вам не знать их никогда!..
XVIII
Два дня, томясь, изнемогая,
Очей дремотой не смыкая
И ни на шаг от друга прочь,
Несчастная Сальгара дочь
Над женихом своим рыдала
И плотоядных отгоняла
От праха птиц. И в третий день,
Когда холодной ночи тень
С небес лазоревых сбежала,
Погасли звезды и роса
На мхах утесов заблистала,
И солнце шло на небеса
Ловцы оленей круторогих
И горных ланей быстроногих
В пустыне деву обрели,
Без чувств простертую в пыли.
И сердце в ней уже не билось!
В ее руке сверкал кинжал
И бледностью чело покрылось;
И ветер, веющий от скал,
По персям девы обнаженным
И яркой кровью обагренным
Златые кудри рассыпал.
Склонясь главой на грудь Кальфона,
Она, казалось, будто спит
И будто сына Турлатона
В своих мечтаньях сонных зрит.
Ловцы могильный ров изрыли
Булатом копий и мечей,
И девы прах и прах вождей
Под звуком песней схоронили.
Курган насыпали над рвом
Возвышенный и весь кругом
Зеленым дерном обложили;
И в вечно юной красоте
Холма на самой высоте
Младую сосну посадили.
Повесили на ветви рог,
Шелом и меч, броню стальную,
Колчан и арфу золотую
И дань красе - из роз венок.
И с той поры, когда блистали
Созвездия и озаряли
Небес безбрежный океан,
Три юных тени прилетали
На погребальный сей курган;
Доспехи ратные звучали,
Рог бранный звуки издавал,
Венок на ветви трепетал
И струны арфы рокотали.
. . . . . . . . . . . . .
XIX
Приятен дев волшебный взгляд,
Приятен розы аромат,
Приятны в летний зной зефиры
И сон в тени при шуме вод:
Но бардов вещих звуки лиры
Приятней мне!.. И вот вам плод
Моих бесед уединенных
С полночной арфой и мечтой
В часы досугов вдохновенных,
Владевших минстреля душой.
Я пел - и забывал, о други!
Порывы бурные страстей