"Критическое обозрение" отнеслось к "Фингалу" апологетически. Здесь говорилось, что он больше соответствует правилам эпической поэм как их сформулировал еще Аристотель, нежели "прославленные предшественники" (т. е. "Илиада" и "Энеида"). Недостаток разнообразия, считал критик, компенсируется зато единством действия. Особенно он подчеркивал нравственное превосходство оссиановских героев над героями Гомера и Вергилия и резюмировал: "В целом же, если эпопея - это вид поэзии, назначение которого прославлять подвиги героев, так, что "слушатель воодушевлялся примером предков, или если цель ее облагораживать сердца и услаждать воображение, преподавая лучшие нравственные уроки, подносимые в восхитительной форме поэтического выражения, и если произведение может считаться совершенным, когда эти цели успешно достигнуты, то мы берем на себя смелость объявить "Фингала" совершенной эпической поэмой и рекомендовать ее в этом качестве вниманию читателей". {Critical review, 1762, vol. XIII, January, p. 53.}
В спор вступило "Месячное обозрение", не находившее в "Фингале" таких декларированных достоинств. "Ежегодник", где автором отзыва был Берк, занял среднее положение, уделяя внимание не столько эстетическим и нравственным достоинствам поэмы, сколько ее исторической достоверности.
Важнейшее значение в утверждении художественных достоинств "Фингала" имело упоминавшееся уже выступление Хью Блэра с "Критическим рассуждением о поэмах Оссиана" (1763). Блэр, как мы видели, больше, чем кто-либо иной, способствовал тому, что поэмы Оссиана стали достоянием публики, и это несомненно наложило отпечаток на его трактат. Считая "Фингал" образцом эпопеи, он обвинял всех, кто придерживался иного мнения, в педантизме. Он утверждал, что в поэме соблюдено единство времени, места и действия, последнее притом величественно. Всеми силами стремился он доказать многообразие оссиановских характеров, а самого Фингала объявил высшим образцом эпического героя, который, будучи нравственно безупречен, сохранял будто бы жизненное правдоподобие. Особо останавливался критик на сверхъестественном элементе поэмы, объясняя его верованиями эпохи Оссиана, к чему относил и отсутствие в его поэмах богов, характерных для античных эпопей и созданных при более высоком уровне цивилизации. Но возникшие в дикие времена, считал он, творения кельтского барда "исполнены в то же время тем энтузиазмом, той страстью и огнем, которые являются душой поэзии. Ибо многие обстоятельства тех времен, что мы называем варварскими, благоприятствуют поэтическому духу". {Вlair H. The critical dissertation, p. 44.} В то же время Блэр утверждал, что в древних кельтских племенах, при всей их дикости, поэзия особо культивировалась, существовали специальные школы бардов, передававших свои предания из поколения в поколение, и такое счастливое сочетание первобытного племенного духа с поэтической культурой воплотилось в Оссиане. Сравнивая творца "Фингала" с античными поэтами, Блэр писал: "Когда Гомер решается быть трогательным, он силен, но Оссиан обнаруживает эту силу гораздо чаще и творения его значительно глубже отмечены печатью чувствительности. Ни единый поэт не умеет лучше его захватить и тронуть сердце. Что же касается достоинства чувств, преимущество очевидно на стороне Оссиана. Поистине поразительно, до какой степени герои нашего грубого кельтского барда превосходят в человеколюбии, великодушии и добродетелях героев нет только Гомера, но и образованного и изящного Вергилия". {Ibid., p. 61-62.}
Внешне Блэр как будто доказывал соответствие Оссиана нормам классической эстетики. На самом же деле он полнее, чем кто-либо иной, определил те элементы, которые делали эту поэзию созвучной новым преромантическим веяниям, разносившимся по всей Европе. На какой-то период "Фингал" отодвинул на задний план прославленный античный эпос.
"Критическое рассуждение" Блэра явилось кульминационным моментом в споре об эстетической ценности Оссиана. Споры, однако, не прекратились, но приобрели в основном иной характер. Завязалась знаменитая "оссиановская полемика" (Ossianic controversy), растянувшаяся более чем на столетие, отзвуки которой нет-нет да раздаются и по сию пору. Вопрос встал о подлинности поэм Оссиана. {Лучшим и наиболее полным изложением "оссиановской полемики" заслуженно считается кн.: Smart J. S. James Macpherson. An episode in literature London, 1905 (ниже в ссылках: Smart). См. также: Stern L. Ch. Die ossianischei Heldenlieder. - Ztschr. fur vergleichende Litteraturgeschichte, n. F., Bd VIII. Weimar 1895, S. 51-86, 143-174 (ниже в ссылках: Stern); Macbain A. Macpherson's Ossian. - The Celtic magazine, 1887, vol. XII, N 136, p. 145-154; N 137, p. 193-201 N 138, p. 241-254. Полная библиография вопроса: Black G. F. Macpherson's Ossian and the Ossianic controversy. A contribution towards a bibliography. Pt. II. - Bull, of the New York Public library, 1926, vol. XXX, N 7, p. 508-524; Dunn J. J. Macpherson's Ossian and the Ossianic controversy: a supplementary bibliography. - Ibid., 1971, vol. LXXV, N 9, p. 467-473.}
Первые сомнения вызвали уже "Отрывки". Ими живо заинтересовался Томас Грей, крупнейший поэт английского сентиментализма, чья знаменитая "Элегия, написанная на сельском кладбище" (1751) завершила становление так называемой "кладбищенской лирики". Грей обратился к Макферсону со множеством вопросов. Однако недоумения его не рассеялись, а, напротив, увеличились. "Письма, полученные в ответ, - сообщал он поэту и критику Томасу Уортону в июле 1760 г., - дурно написаны, нелогичны, неубедительны, рассчитаны (можно подумать) на то, чтобы пустить пыль в глаза, и в то же время недостаточно искусны, чтобы сделать это умно. Короче говоря, все внешние данные заставляют меня считать эти отрывки подделкой, но, с другой стороны, внутренние их достоинства столь велики, что я решаюсь считать их подлинными, на зло черту и церкви: невозможно вообразить, чтобы они могли быть написаны тем же человеком, что пишет мне эти письма. С другой стороны, почти так же трудно представить себе (если существует их подлинник), чтобы он сумел так великолепно их перевести. Короче говоря, этот человек, верно, сам дьявол поэзии или он напал на сокровище, таившееся веками". {Mason W. Memoirs of the life and writings of Mr. Gray. - In: The poem of Mr. Gray. 2nd ed. London, 1775, p. 280.}