Б. А. Жуковский
Амфион, 1815, март, с. 61-71. Печ. по: Жуковский В. Стихотворения, т. II, изд. 5-е. СПб., 1849, с. 138-149.
"Эолова арфа" - не единственный творческий отклик Василия Андреевича Жуковского (1783-1852) на поэзию Оссиана. В 1803 г., работая над исторической повестью "Вадим Новгородский" (повесть осталась незаконченной), Жуковский стилизовал ее в духе оссианической поэтики (см.: Резанов В. И. Из разысканий о сочинениях В. А. Жуковского, вып. 2. Пг., 1916, с. 89-105). В составленный л начале 1800-х годов список литературных замыслов под заглавием: "Что сочинить и перевесть", Жуковский включил неосуществленное в дальнейшем стихотворение "Оссиан на гробе Мальвины" (там же, с. 255). Восходящие к Оссиану мотивы и образы содержатся в военных стихотворениях поэта: "Песнь барда над гробом славян-победителей" (1806) и "Певец во стане русских воинов" (1812).
Баллада "Эолова арфа" была написана 9 и 13 ноября 1814 г. В ней отразилась Душевная драма Жуковского, связанная с его несчастной любовью к М. А. Протасовой. Но, стремясь придать своему произведению обобщающий художественный смысл, поэт перенес сюжет в оссиановскую древность, правда, в достаточной мере условную, поскольку ей присущи и черты рыцарского средневековья. Связь с Оссианом, с обстановкой и колоритом его поэм, с приемами портретной характеристики, особенно видна в первоначальном плане-конспекте, где владыка Морвена зовется Армии (в другом наброске Морний), его дочь - Винвела, ее возлюбленный - Альпин: "1. Армин был славен на холмах Морвена. Озеро орошало его замки. Вокруг г_о_ры, одетые кустарн. На них часто раздавался его рог и псы. В дому его часто звучали чаши. Стены обвешены были щитами и доспехами. И часто в кругу гостей разговор о подв древ лет. 2. Винвела цвела. Прекрасная. Кудри вились вокруг ее головы, как легкий туман холма, озлащ солнцем. Когда она шла , то ветерок играл ее кудрями. Взгляд ее был тих, как сияние вечера, голос сладок, как источник. А душа чище утра, 3. Альпин, юный певец, ее тайно любил и втайне был любим", и т. д. (Гос. публичная б-ка им. М. Е. Салтыкова-Щедрина). В дальнейшем Жуковский назвал героиню другим оссиановским именем - Минвана (тем же именем была названа Маша Протасова в посвященном ей аллегорическом "видении" "Три сестры", 1808), но отзвуки лирического дуэта Винвелы и Шильрика из "Карик-туры" ощутимы в "Эоловой арфе". Оссиан - наиболее важный литературный источник "Эоловой арфы" (в балладе обнаруживаются также связи с Шекспиром, Бюргером, Матиссоном, Дмитриевым). На эту зависимость указывали уже современники. "Здесь верное изображение шотландской природы и Оссиановых героев: их характера, обычаев, рыцарской гордости и образа жизни", утверждал критик "Русского инвалида" (1822, Э 50, с. 199). Позднее П. А. Плетнев писал: ""Эолова арфа", в которой краски, музыка, мечтательность и вымысел создания - все представляет особый мир, царство Оссиана, так живо и ясно воскреснувшее в душе поэта нашего" (Плетнев П. А. Сочинения и переписка, т. III. СПб., 1885, с. 51). В. Г. Белинский считал, что "Эолова арфа" "так и дышит музыкою северного романтизма, неопределенного, туманного, унылого, возникшего на гранитной почве Скандинавии и туманных берегах Альбиона..." (Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. VII. М., 1955, с. 171).
"Эолова арфа" в переводе на английский язык вошла в "Российскую антологию", составитель и переводчик которой Джон Бауринг писал в примечании: "Читателям Оссиана сразу же придет на ум, что действующие лица, чувства и обстановка в этом стихотворении заимствованы у него" (Российская антология. Specimens of the Russian Poets: translated by John Bowring. 2nd ed. London, 1821, p. 76). А французский критик К. Кокрель в рецензии на антологию Бауринга, напечатанной в "Revue encyclopedique" и затем переведенной на русский язык, писал о балладе: "Видно, что сия пьеса в украшениях поэзии почти вся заимствована из Оссиана; но сие не лишает ее некоторой оригинальности. Жуковский выбрал со вкусом прекраснейшие картины шотландской поэзии, не решая вопроса о древности произведений Оссиана и Макферсона" (Сын отечества, 1821, ч. LXXIII, Э 42, с. 66).
Созданная Жуковским для "Эоловой арфы" строфическая форма, состоящая из трех четырехстопных и пяти двухстопных амфибрахических строк, в дальнейшем использовалась русскими поэтами. В частности, такими строфами А. А. Слепцов переложил "Картона" (1828), Д. П. Глебов написал балладу "Мальвина и Эдвин" (Вестн. Европы, 1817, ч. XCVI), П. А. Межаков - стихотворение "Свидание" (Благонамеренный, 1820, ч. IX), В. Тило - балладу "Мальвина" (там же, 1821, ч. XV), Н. Данилов - "Песнь янычара" (Сев. Меркурий, 1831, Э 11), И. Орлов повесть в стихах "Пустынники, или Жертвы несчастной любви" (1831) и т. д. В "Молве" (1831, Э 49) появилась пародия на "Эолову арфу" - "Волшебная гитара", где действие было перенесено в современную Москву.
А. С. Пушкин
Пушкин Александр. Соч., т. IX. СПб., 1841, с. 272-276. Печ. по копии в тетради А. В. Никитенко (Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина) с исправлением стихов 4 и 86 по копии Н. А. Долгорукова (Инст. рус. лит. (Пушкинский Дом) АН СССР) и стиха 45 по указанию В. П. Гаевского (Современник, 1863. Э 7, отд. I, с. 171).
Об А. С. Пушкине см. выше, с. 564-565.
С. Н. Глинка
Рус. вести., 1820, кн. Ill, с. 44-48. Печ. по кн.: Театр света, или Изображение достопамятнейших происшествий древних и новых времен, нравов и словесности, изд. Сергеем Глинкою, ч. V, М., 1823, с. 130-132.
Сергей Николаевич Глинка (1775-1847), плодовитый писатель и журналист, автор патриотических драм, издатель журнала "Русский вестник" (1808-1820, 1824), написал много нравоучительных произведений в консервативном духе, адресованных дворянским детям. В 1817-1819 гг. Глинка содержал частный пансион, где воспитывались молодые донские дворяне. В пансионе был устроен домашний театр, для которого Глинка писал пьесы, стараясь "сочетать человеколюбие с доблестию военною" (Глинка С. Н. Записки. СПб., 1895, с. 314). По-видимому, для этого театра было написано и "нравоучительное зрелище в одном действии" "Маскерад", где наряду с Оссианом и его внуком (явл. 2) выступали: Езоп, Шакеспир, визирь, киргиз-кайсак, итальянец, индеец и др. Позднее сцена Оссиана с внуком была напечатана как отдельное стихотворение. Заключительный монолог Оссиана - вольное переложение начала "Дар-тулы".
В. Н. Григорьев
Соревнователь просвещения и благотворения, 1822, ч. XX, кн. 3. с. 320-323. Подпись: В. Гр. Печ. по автографу 1840-х гг. (Гос. публичная б-ка им. М. Е. Салтыкова-Щедрина).
Василий Никифорович Григорьев (1803-1876) начал писать стихи еще в годы учения в Петербургской губернской гимназии, которую он окончил в 1820 г. Первый его опыт "Гимн Солнцу" - вольное переложение отрывка из поэмы Оссиана "Картон" (позднее опубликовано: Благонамеренный, 1821, ч. XIII) - привлек внимание профессора словесности Н. И. Бутырского, который своим поощрением побудил Григорьева не оставлять поэтического творчества. Поступив в 1821 г. на службу в Экспедицию о государственных доходах, Григорьев начинает печатать в журналах свои стихи, преимущественно переводы, знакомится с петербургскими литераторами и посещает заседания Вольного общества любителей российской словесности, куда он был принят в конце 1823 г. по представлению К. Ф. Рылеева. Еще до принятия в общество Григорьев представлял туда свои стихи для обсуждения и последующего опубликования в органе общества "Соревнователь просвещения и благотворения". "Тоска Оссияна" обсуждалась на заседании 23 октября 1822 г. при участии Рылеева и А. А. Бестужева (см.: Вазанов В. Ученая республика. М.-Л., 1964, с. 422). Это стихотворение самостоятельная разработка некоторых мотивов поэм "Бератон", "Темора" и др. Выдвижение на первый план героического аспекта темы вводит стихотворение в русло декабристского оссианизма.