Поэтические поиски и произведения последних лет

Витыми тропами
мы шли
             внимательно,
я и три опытных
                        рудоискателя.
Все кряжи Азии
                  они облазили
и молотками
                    гранили камни,
                                с утесов сколотые.

Что кружит
              голову
в горах геологу?
Свинец
               и олово,
вольфрам
              и золото —
вот что геологу
здесь кружит
                       голову.
В пластах
                      остаточных,
где блещет жи́льца,
причин
            достаточно,
чтоб ей кружиться…

Передо мною
                    главарь веселый
нес
            за спиною
рюкзак тяжелый.
Следы
          металлов
ища, как счастье,
всегда
          питал он
к камням пристрастье.
Он
       не покинет
находку в яме —
буханку
           вынет,
заменит камнем!

С ним шел южанин
с лицом вечерним,
глаза —
            кинжалы
чеканной черни.
И пел он
             часто.
Что? Было тайной.
Звучал
            неясно
напев гортанный.
Был третий
                   ровным
и молчаливым,
спокойным,
                     словно
вода залива.
Что б ни случилось —
в пурге,
             в тумане, —
всегда светилось
                         в нем
пониманье
моей дороги,
                    моей тревоги,
моих желаний и ожиданий…

А я,
            я с ними
пошел к вершинам —
к стоящим
               в синем
земным старши́нам.
Но не за рудным
              месторожденьем
я шел по трудным
                         нагроможденьям
к снегам
            и гребням
                         по узкой бровке.
Не по служебной
командировке —
по просьбе сердца:
лишь
         насмотреться.
Увидеть мне бы
                       мир высочайший,
накрытый чашей
                          чистого неба!
Лишь встать
                      над мощным
седым потоком,
и все,
         что в прошлом,
подбить итогом,
и жизнь задумать
                          верней,
                                  чем прежде, —
над мглой угрюмых
                               щелей и трещин.

Так шли мы,
                      четверо,
к цепям высоким.
Уже
           обветрило
в пути нам щеки,
уже
       доро́гою
                        витой,
                                  по кругу,
успели
           многое
сказать друг другу.

И край суровейший,
что, словно скряга,
держал
            сокровища
                   в бездонных складах,
где тьма нависла
                           над низом дымным,
вдруг становился гостеприимным
и, как поместий
                        хозяин щедрый,
шел с нами вместе,
раскрыв все недра
гостям желанным
для обозренья,
сняв
          все туманы
                          без подозренья,
стлал путь нам
                            мохом,
как редким мехом,
и провожал нас
далеким эхом,
звучавшим, будто
                     поверка стражей,
глядящих люто
                      с зубчатых кряжей,
прищуря веки
                   коварной тайной
закрыть навеки
нас
       в башне крайней!