«В кофточке
оранжевой
я приду
на ра́ндевой,
с бравым
уланом
пойду
на променад.
Ты меня
лишь вызови, —
выйду,
стану визави,
но так,
чтоб хозяйка
не взнала
про меня».
И скинет
белый фартучек,
на стенке
веер карточек,
и пудра
«Леда» —
на шкафчике
ночном.
Он снимет шашку
вескую,
окошко —
занавескою…
Мы же
песню
новую
начнем!
2
Гремят возы
обозные,
проходят
шапки звездные,
и топот
копытный
трогает
панель.
Идем
с тугими нервами,
работой
и маневрами
покажем,
покажем
защитную
шинель.
Не с шашнями,
а с шашками,
с потными
рубашками
едем
по этим
тамбовским
мостовым.
Не вертимся
пижонами
с чиновничьими
женами, —
обходим
дозоры
и на часах
стоим.
Вымерли
усатые,
позеленели
статуи,
а степи
качают
султанов
ковыли.
Гордимся
Первой Конною
и с выправкой
спокойною
внимаем
зарубежному
бряцанию
вдали!..
ЛЕГЕНДА
После битвы на Згло —
месяц побагрел.
Мертвецы без голов
спали на бугре.
— Ой, Петро, ой, Хома,
головы нема!
Ой, Вакула Русачук,
где мой русый чуб?
Ой, боюсь я, боюсь —
срежут сивый ус,
будут водку пить,
ей-ей, из башки моей!
— Чи вставать, чи лежать,
батько атаман?
Чи лежать, чи бежать
к жинкам, по домам?
…Подняло, повело
по полю туман…
— Подымайся, Павло! —
гаркнул атаман.
— Подымайсь, шантрапа
В поле ни беса́!
Подбирай черепа,
целься в небеса!
В небесах широко́
тучи свист разнес.
Сколько было черепов,
столько стало звезд.
Гололоба, глупа,
добела бледна —
атаманья голова
поплыла — луна…
Хлопцам спать,
звездам тлеть,
ну, а мне как быть?
Брагу пить,
песни петь,
девушек любить!
* * *
Песня мной не выдумана
хоть затейна видом она;
песню пели слепцы
под селом Селебцы.
СЕЛЬСКАЯ ГРАВЮРА
Мы работаем в краю
кос,
вил,
сена,
желто-пепельных гравюр,
где
туч
пена.
Мы, как кисти, рожь несем,
наш
холст —
лето.
Хорошо нести жнецом
сноп,
сноп
света.
От долин, долин, долин
туч,
туч
туши.
Косари бредут вдали,
свет
звезд
тушат.
Кубы хижин, куб бугай,
сто−
гов
кубы.
Скот уходит на луга
же−
вать
губы.