Вот как выглядит похищение сестры Луны. Она исчезает из поля зрения, как поздний месяц, пройдя все четыре фазы, чтобы через три дня появиться на небе, "обернувшись" ранним месяцем.
Далее путь царевича идет в хоромы сестры Луны, которую сторожит медведь-оборотень. Тут само имя указывает на Большую Медведицу. Ударившись о землю, оборотень становится молодцем. Возможно, это положение Большой Медведицы, ударившейся о землю, - как бы соприкоснувшейся с горизонтом.
Следующая встреча Ивана-царевича уже с Вихрем в хоромах похищенной сестры Звезды. Здесь происходит знаменитая битва богатыря с чудищем "на Калиновом мосту". Если предположить, что "Калинов мост" - это Млечный Путь, а Вихрь о двенадцати головах - это двенадцать звезд созвездия Пегаса, то останутся нерасшифрованными три момента: что за "палаты белокаменные" ожидают Ивана на другой стороне моста, какие "семь дев" берут его за руки и ведут к невесте-царице и кто эта Царица-невеста?
Карта звездного неба подсказывает, что "палаты белокаменные могут означать летне-осенний треугольник на другом конце Млечного Пути ("Калинова моста"). Семь дев-купальщиц - это весьма распространенное наименование Плеяд, или Стожар. А вот царевна-невеста - это созвездие Девы, ибо и в греческой мифологии она чаще всего невеста, о чем свидетельствует само её название.
Нетрудно догадаться что во всех сказках, где подразумеваются персонажи-созвездия, женские роли будут распределены между Девой, Андромедой и Кассиопеей. Что же касается главных мужских ролей, то они отданы чаще всего пяти созвездиям - Персею, Ориону, Геркулесу, Возничему, Стрельцу. Орион господствует в зимнем небе. Почти все с легкостью находят три звезды, именуемые Пояс Ориона. Орион часто выступает в мировом эпосе в роли хромого великана, в тех же случаях, когда созвездие не воспринимается целиком, большую роль играет его Пояс из трех звезд. Это могут быть три брата, три волшебных дара, три волхва, три косаря. В сказке о Царевне-звезде эти волхвы упоминаются: к ним обращается царь Ахридей с просьбой сообщить, куда унес Вихрь его дочерей, упоминаются и три волшебных предмета.
Если данная расшифровка верна, то мы можем раскрыть звездное инкогнито почти всех персонажей этой сказки:
Иван-царевич - Персей сестра Звезда - Сириус
Вихрь - Пегас сестра Луна - Луна
Избушка - Малая Медведица, вращающаяся на курьих ножках вокруг оси Полярной звезды
Баба Яга - Кассиопея медведь-оборотень - Большая Медведица
Калинов мост - Млечный Путь палаты белокаменные - осенне-зимний треугольник девы-купальщицы - Плеяды
Царевна-невеста - Дева два леших - Близнецы три волхва - Пояс Ориона
Отождествив с большой долей уверенности Ивана-царевича с Персеем, купальщиц с Плеядами, двух леших с Близнецами (здесь на нашей стороне античная мифология, совпадение функций героев и прямое наименование их в астрономии), я не могу с той же уверенностью утверждать, xто и остальные персонажи расшифрованы точно.
Итак, мы видим, что в одних сказках Иван - Овен, а в других Персей. Одно амплуа отдано разным созвездиям. А есть ещё Иван - месяц. Иван солнце.
В XIX веке в трудах филологов мифологической школы была широко исследована доминирующая роль солнца в мифологии и фольклоре. Позднее роль солнца стал играть сам литературный герой, но его солнечная озаряющая роль оставалась главной. Так, в былинах киевского цикла князь Владимир именуется Владимир - Красное солнце. Герой-солнце озаряет мир своим светом. Солнечные герои в мировой литературе озаряют мир своим внутренним душевным светом. В эпосе солярный герой облачен в сияющие доспехи, как "шлемоблещущий Гектор" в "Илиаде". В литературе солнечные доспехи тускнеют, и вот уже мы видим Дон Кихота с медным бритвенным тазом вместо шлема. Однако солнечная озаряющая природа образа от этого не тускнеет, а становится ещё ярче. Дон Кихот озаряет мир жаждой справедливости, Фауст - мудростью, Зосима В "Братьях Карамазовых" - сердечной глубиной. Все это солнечные, солярные герои.
У лунных героев природа иная. В фольклоре и мифе они умирают, а затем воскресают, как Озирис или Иванушка. Их жизнь расколота на две фазы - это умирающий и воскресающий месяц. Они погибают, как месяц в последней четверти, а затем живыми и невредимыми возвращаются к жизни, как ранний месяц. Такая неунитожимость свойственна в литературе Швейку Гашека. Ему заранее предопределено выйти живым из всех переделок, хотя его то и дело сажают в тюрьму и даже приговаривают к расстрелу.
Швейк - это почти фольклорный персонаж. В литературе гибель и возрождение лунного героя чаще носит не внешний, а глубинный психологический характер. Но всегда такому герою предстоит умереть (душой), дабы возродиться. Так нравственно гибнет Родион Раскольников, совершая убийство, а Соня твердо верит, что ему предстоит воскреснуть, как Лазарю, раскаяться и возродиться для новой жизни.
Еще тоньше психологическая нравственная гибель Нехлюдова в романе "Воскресение". Здесь нет внешних проявлений смерти, потому и воскресение совершается как бы незаметно, незримо.
Лунные герои всегда сохраняют в душе мечту о некой цельности, завершенности. Их расколотость на две фазы - смерти и воскресения озарена воспоминанием о некой лунной цельности, завершенности. И действительно, обе фазы умирающего и воскресающего месяца в луне соединены.
Солнечный герой путешествует, несет свет людям; лунные герои гибнут, ввергаются в темницу, возрождаются снова. Но есть ещё и внешне неподвижные герои, вокруг которых все вращается. В сказке это царевна в тереме или в башне. Ради неё сражаются храбрые рыцари, скачут в тридевятое царство, совершают подвиги, убивают змея или дракона. Сама же звезда-царевна - некий неподвижный центр мира, вокруг которого происходят события. На небе такая роль отведена Полярной звезде. Это неподвижная точка звездного неба, вокруг которой вращаются все остальные звезды. Такой заточенной в башне царевной чувствует себя Татьяна Ларина. Она видит в Онегине рыцаря-избавителя, который её спасет. Но Онегин уже не рыцарь, не Иван-царевич. В "Илиаде" это Елена. Вокруг неё и ради неё идет Троянская война. Сама же она никак не участвует в этих бурных событиях.
Реже таким неподвижным центром бывает мужской персонаж. Тем более интересен в этой ипостаси Илья Ильич Обломов, пребывающий в неподвижности на диване на протяжении почти всего повествования. Временами его куда-то везут или приходится куда-то перебираться, но главная функция Ильи Ильича неподвижность. Этим он и интересен.
Солнечные, лунные и полярно-звездные герои уже не помнят о своем небесном происхождении, фольклорно-мифологическом прошлом. Да и авторы, как правило, уже не помнят о звездном родстве своих литературных персонажей. Но художественная интуиция, некий подсознательный банк памяти, хранит предания древних, а может быть, и воссоздает их заново на уровне прообраза-архетипа.
Литературные герои - созвездия - часто претерпевают изменения, вплоть до своей полярной противоположности.
Кассиопея - Баба Яга - когда-то была вполне положительным образом как родоначальница, праматерь, живущая в святилище посреди леса. На это обстоятельство справедливо указывает В. Я. Пропп в книге "Исторические корни волшебной сказки". Со временем прародительница обрела черты устрашающего хтонического существа, таящегося в лесу. Она знает заповедную тайну счастья и, как пушкинская Пиковая Дама - графиня, сторожит подступы к сказочной, таинственной Царь-девице.
Однако положительный образ праматери мира также сохранился. Особенно в иконографической традиции. Очертания Кассиопеи отчетливо видны в изображении Богородицы Покрова, простирающей руки над всем земным И небесным миром.
Такова же двойная функция Ориона. Он и свирепый охотник с дубинкой, он же и ослепленный изгнанник, блуждающий в темноте, пока лучи солнца не вернут ему зрение.
Некоторым звездным героям повезло больше. Персей - всегда герой-спаситель. Он спасает Андромеду, прикованную к скале. Зато Андромеда играет звездную роль в трех лицах. Похоже, что три звезды в этом созвездии ещё и три сестры, которых, как и Андромеду, надо спасти от заточения. В литературе речь, конечно, идет лишь о смутных отголосках звездной фольклорной памяти, и все же "небо в алмазах" нет-нет да и вспыхнет своими, невидимыми днем, гранями в пьесе Чехова или на картине Васнецова "Три царства".