Дождь не унимался, в комнате стало совсем зябко. От чужого белья, постеленного на диване, веяло дополнительным холодком – дешево-душистым ароматом кондиционера, псевдоальпийской луговой свежестью. Холодно.
Дашка в который раз заплакала. Вспомнила в подробностях, как они с мамой в тот день спасали учебник. Дашка держала его в руках, открывала нужный разворот, а мама рьяно просушивала страницы феном. Заскучав, нацеливалась на Дашку – жаркая воздушная струя щекотала щеку, и обе они хохотали взахлеб. А потом пришел с работы папа, похвалил розовые страницы и сказал про них какое-то умное длинное слово. Что-то типа «это феноменологично». А потом они вместе ужинали. Пили свой фирменный семейный красный чай с печеными вкусностями.
А в последнее время пирогами пахнет разве что от соседей. Месяц назад папа ушел. Сказал: «Поживу один». Сказал: «Я устал». И ничего толком нельзя было понять. Иногда он звонил Дашке на мобильный, коротко спрашивал, как дела. Пару раз они погуляли в парке – побродили молча по дорожкам, папа оставил Дашке карманных денег. Разговоров как-то не получалось.
Мама перестала готовить совсем. Возвращалась с работы – садилась у телевизора. И смеяться перестала, и светлые кудряшки свои укладывать – просто собирала волосы в депрессивный хвост. Дашка не знала, что с мамой делать. Подходила, молча обнимала. Так и сидели.
А вчера Дашка попросила на ужин рыбу. Запеченную с маслинами и сыром. И зачем-то добавила неуверенно:
– Мам, ты… это… как-то уже в руки себя возьми…
И сама испугалась маминого взгляда в ответ – ледяного, ненавидящего. «Ты что, мам, это же я!» – захотелось крикнуть Дашке. А мама выпалила, как выплюнула, ей в лицо:
– Не нравится со мной – к отцу проваливай!
И добавила тише:
– Только не больно ты ему нужна…
Дашку будто ударили, загорелось в голове ключевое слово: больно! Больно очень даже. А мама повторила:
– Слышишь меня? Я тебе русским языком говорю: не нравится – проваливай.
Дашка вылетела из комнаты, из квартиры – скорей, скорей!.. Хотя куда – не к отцу же, в самом деле?.. Не больно – мама, мамочка, больно же! – она ему нужна. Через три ступеньки вниз… вниз… отсюда подальше… Больно… «Куда на ночь глядя-то?!» – и Дашка уткнулась в зеленый скользкий плащ тети Люды, маминой знакомой из соседнего подъезда, которая как раз возвращалась с работы домой.
– Даша, не спишь? – Тонкая полоска света упала на пол, в приоткрывшуюся дверь заглянула хозяйка, тетя Люда.
Дашка наспех высунула из-под простыни руку, размазала по щекам разъедающие слезные ручейки, мазнула рукой по губам – не в шоколаде ли? Попыталась помотать головой по подушке и улыбнуться – не сплю, мол, и вообще все окей. Тетя Люда не торопясь подошла, оставила дверь приоткрытой – коврик света стал шире. Дашка увидела, что на ней халат в крупную клетку, на голове железные бигуди – Дашкина бабушка носит такие.
– Даш, я у мамы была. Предупредила, что ты у меня заночуешь.
Вот так новости. И когда это тетя Люда успела? Правда, тут идти недалеко совсем.
– Спасибо, – еле слышно пролепетала Дашка. В горле першило не то от шоколада, не то от слез. – Извините, неудобно вышло, вам хлопоты…
– Да какие хлопоты, что ты! – Тетя Люда всплеснула широкими рукавами – в полутьме точь-в-точь волшебная толстая птица. Добавила озабоченно: – Тебе заснуть бы! Валерьяночки дать?
– Да нет, я ничего… Спасибо… – Дашка вторично помотала головой по подушке.
Тетя Люда зорко, по-птичьи, окинула взглядом комнату – все ли в порядке, удобно ли гостье. Углядела щель между шторами – взмахнула клетчатой рукой, задернула их поплотнее. Пробормотала себе под нос:
– Одеяло дам.
Полоску света закрыла на секунду большая тень: хозяйка вышла, пошебуршила чем-то в соседней комнате. Вернулась с руликом тяжелого ватного одеяла, легко развернула его, укутала Дашку поверх простыни.
– А то начало сентября – и холодина такая…
Холодина такая, большая и серая, приходила к Дашке во сне. Надвигалась, давила, распадалась на множество дымных теней, и они кривлялись и корчились под дождевой перестук. Прилетала большая птица с металлическим хохолком, прогоняла Холодину, голосом тети Люды пела-повторяла: «Спи-и… Спи-и…»
Дашка и проспала – полдня, до обеда. Хорошо, что выходной, в школу не надо. Дождь так и не кончился, и домой пришлось идти под зонтом, одолженным у хозяйки. Домой? А где отныне у нее дом? Как она после этого станет жить с мамой? Как она вообще станет – жить? Переберется к деду и бабушке? У них крохотная квартирка, налаженный быт. Она поневоле станет мешать. Или вправду ей жить с отцом? Но если он хочет быть – ужасная мысль! – не с ней и не с мамой, а с другой женщиной?! Куда идти? Кому она, Дашка, больно нужна? Больно…