Прохожий
Душенька, мне сердце рвется,
Глядя на тебя!
Раздели со мною горе!
Друг несчастным я!
Девушка
Под стенами Сантарема
Мой сердечный пал:
Он, как лев, за честь Марии
До конца стоял.
На широком поле битвы
Огонек горит,
На широком поле битвы
Рыцарь мой лежит.
Капуцин пришел с дарами…
«О святой отец!
Разреши мне душу! Близок,
Близок мой конец!
И последнему моленью
Воина внемли:
Обо мне на Русь святую
Весточку пошли!
Там сидит моя невеста,
Ждет в слезах меня.
О святой отец, скажи ей,
Как скончался я!
Ты скажи, что я до гроба
Милую любил,
Умер с верой и за вольность
Душу положил».
Певица в раздумьи склонилась челом,
И бросила арфу, и — слезы ручьем.
Валериан
Красавица-радость! Что сталось с тобой?
Как можно заплакать от песни пустой?
Эмилия
(вполголоса)
На широком поле битвы
Огонек горит,
На широком поле битвы
Рыцарь мой лежит…
И снова в раздумьи замолкла краса,
И белым платочком закрыла глаза.
Валериан
Красотка-душа! Ты не плачь, не тужи!
А лучше нам горе свое расскажи.
Эмилия
Он спит на полях, Каталонских полях,
Два камня седые да крест в головах.
Я птичкой у матушки в доме жила,
Невинна, резва и тщеславна была.
Он увидел меня — он мне сердце отдал
И — несчастный — любви за любовь ожидал!
Он бедный художник, поэт молодой,
А я родилася большой госпожой.
Он в раздумьи гулял под окошком моим —
Я, глядя с балкона, смеялась над ним.
Он презренья не снес — он был нежен душой,
И покинул наш город, и бросился в бой,
Где рать собиралась Испании всей,
Где «вольность!» кричали при звуке мечей.
Прощаясь, он руки ко мне простирал
И долго слезами порог обливал…
Я смеялась — стояла с другим у окна,
Равнодушна как мрамор, как лед холодна…
Он пал на полях, Каталонских полях,
Два камня седые да крест в головах…
Он письмо пред кончиной ко мне написал
И слезное мне ожерелье послал.
ПИСЬМО ЭДМУНДА К ЭМИЛИИ
(с посылкою стихотворений его)
«Души моей царица! Ожерелье
Вам посылает ваш певец младой.
Быть может, вам на брачное веселье
Поспеет мой подарок дорогой.
Не правда ль? Жемчугу богатое собранье?
Смотрите: крупно каждое зерно,
И каждое зерно — слеза, воспоминанье,
И куплено слезой кровавою оно…
Не плавал я среди морей опасных,
Не в пропастях сокровищ вам искал,
Не звонким золотом червонцев ясных
Вам ожерелье покупал:
Из сердца глубины, при светоча сияньи,
С слезами песнь моя лилась в полночный час —
Из этих песен, слез, живых воспоминаний
Я ожерелье набирал для вас.
Как должную вам дань, с улыбкою небрежной,
Приймите эту нить стихов и слез моих:
Так боги в небесах приемлют безмятежно
Куренье и мольбы от алтарей земных».
Красавица дальше не в силах читать,
И начала плакать и тяжко вздыхать…
Но гости не требуют вздохов пустых:
Им надобно песен, видений живых.
И нехотя арфу певица берет,
И песню об нежной графине поет:
ПЕСНЯ О ГРАФИНЕ ТУРН[198]
В Течене, в лесах Богемских,
Замок на скале стоит,
И под ним спокойно Эльба
Воды светлые струит.
Там графиня молодая,
И уныла, и бледна,
К небу очи подымая,
На скале стоит одна…
«Егерь, егерь мой прекрасный!
Посмотри: на небесах
Высоко уж месяц ясный,
Тихо в замке и в садах…
На террасу удалимся!
Там, в беседке, при луне,
Насладимся, насладимся
Мы любовью в тишине!»
Егерь
Ах, Эльвира! Вы — графиня!
Кто же я? Вассал простой!
И любовь моя погубит
Драгоценный ваш покой.
Недоступный над долиной
Замок графский вознесен;
Недоступною судьбиной
Я с Эльвирой разлучен.
Графиня
Пусть мой замок превышает
Башни дольных городов!
Все препоны побеждает
Всемогущая любовь!
А когда, в бореньи с миром,
Ей победа изменит,
Как Коломб, она из мира
Обветшалого летит
И под грозным ураганом,
Смелый пробивая след,
За могильным океаном
Новый открывает свет…
А вот одинока графиня сидит,
В раздумьи, в тоске про себя говорит:
Для графа и для егеря одно
Сияет солнце над богемскими скалами;
Для графа и для егеря равно
Струится Эльба меж зелеными лугами.
Святая дева! Чем виновна я,
Что краше он и телом, и душою,
Чем все бароны, графы и князья
С их титлами, с их пышностью златою?
Как пышно локоны его густые
Виются над возвышенным челом!
И как он мил в зеленом казакине
С своим ружьем двуствольным за плечом!
Печальный жребий свой давно я знаю,
Забыть его вовеки не могу;
Разбить приличий цепи не дерзаю,
И смерти я с покорностию жду.
Чье сердце строгие законы света
Железной раздробят рукой,
Тот лишь в прохладной ночи гроба
Найдет целительный покой.
К чему, родитель, нежные заботы?
Уж ангел смерти надо мной парит,
И блекнут от холодного дыханья
Младые розы девственных ланит…
вернуться
198
Содержатель гостиницы в Течене рассказывал мне историю графини Турн. Молодая, прелестная 18-летняя дочь владетельного графа Турна чахнет от безнадежной любви к прекрасному графскому егерю. Отец каждый год возит ее на теплые воды — все напрасно! Она видимо умирает. Идя пешком по живописной долине и имея в виду замок Турн, я мечтал это стихотворение. Жалею, что прекрасный материал не достался в руки более искусного художника.