Выбрать главу
22 апреля 1832 Москва

31. ЖАЛЬ МНЕ ВАС

О my brethern! I have told Most bitter truth, but without bitterness.
Coleridge [23]
1
Жаль мне вас, младые девы, Что родились вы в наш век, Как молчат любви напевы И туманен человек!
Ваши матери весною Дней безоблачных своих Для любви цвели красою И для песен золотых!
Вы цветете — без привета: Скука — пляски вашей след, На любовь вам нет ответа, На красу вам песен нет!
Как богиням, в ваши годы Им курили фимиам; Кто поэт, кто жрец природы Вас введет с собою в храм?
Ваши прелести земные Для земных блистают глаз — Наши души ледяные Не пылают уж для вас!
2
Жаль мне, юноши, что младость Ваших дней не весела, Что раздумье гонит радость Рано с вашего чела!
Не слыхать нам песни вашей, Смех не шумен, шутка спит, И за дружескою чашей Откровенность не сидит!
Горды вы своею скукой!.. Целя мудрыми прослыть, Жизни заняты наукой, Забываете вы жить!
Не касался с наслажденьем Ваших уст еще порок, А мутите уж сомненьем Чистой жизни вы поток!
Жаль мне слышать ваши споры О науке новых лет: Где за истину раздоры — Знак, что истины там нет!
3
Жаль мне, старцы, утружденных Жизни тягостным путем Видеть вас полузабвенных В поколенье молодом!
Вы, как племени былого Обелиск из дальных стран. Для живых людей — без слова Вещей мудрости орган!
Ваши подвиги забыты! В укоризну нам они! Новизной лишь знамениты Ум с заслугой в наши дни!
Молча ваших дней преданья Вам приходится беречь, И, свалившись без вниманья, Дать простор — и в землю лечь!
4
Грустно, дети, и печально Видеть быстрый ваш расцвет! Мир пустеет идеальный, Тесен, темен жизни след!
Век быстрее прежних мчится! Он хлопочет, он спешит, Недосуг добру учиться: Веры нет, а ум кичит!
Дни работы — и погашен В храме сердца фимиам! Добывая злата, брашен, Человек не входит в храм!
То, земной поденщик нужды, Движет тяжесть он громад И, богатства духа чуждый, Хочет чревом быть богат;
То, гордясь созданья силой, Мнит творца усвоить честь. С места сдвинул он, что было, — Не на месте то, что есть!
Расшатались мудрых мненья! Бог и польза — на весах. Нет для духа убежденья И неверен каждый шаг!
Человечество не здраво! В ваши зрелые года Как узнать, что будет право И что истина тогда!
5
Жаль тебя мне, век усталый, Ранний старец без седин, Мыслью буйный, в чувствах вялый, Об отцах забывший сын!
Ни восторга наслажденья, Ни молитвенной слезы! Только алчность насыщенья! Только ропот в день грозы!
Что ж за дух тебя волнует? Что за скорбь и теснота? Что за ветр в умах бушует? Что в душе за темнота?
Чем ты, гордый, недоволен, О делах своих крича?.. Ты души недугом болен И не ищешь душ врача!
Бог в творенья не прославлен, Тварь сама себе закон, Человек себе оставлен — Оттого и смутен он!
6
Мысль одна меня тревожит! От нее-то стынет кровь. В беззакониях, быть может, Не иссякла ль в нас любовь?
Нет любви — не веет радость Освежающим крылом, И тогда — уныла младость, Старость — косна языком!
Нет любви — животворящий Исчезает в людях дух, И сомненья дух блудящий Ходит в людях, нем и глух!
И среди сердец пустыни, Где любви распалась связь, Дух стяжанья, дух гордыни Заработает, кичась!
Разрабатывает пышно Счастье мир, как фабрикант, Но уж песен дев не слышно, Мудрый — кроет свой талант!
Оттого-то жаль мне, девы, Что родились вы в наш век, Что молчат любви напевы И туманен человек!
1841 Москва

32. ПОТОК

Всё земное увлекает Быстрый времени поток, Всё плывет и проплывает — Лира, скипетр и венок! И плывут по нем обломки И богов и алтарей, И за предками потомки Проплывут потоком дней.
И плывут, незнанья полны, И откуда и куда! За волнами и́дут волны, Мимо и́дут берега! Взор их тешит изменение, Зыби укачивает их, За явлением явление, Радости, горести — всё на миг!
Лиши мудрец неколебимо На брегу один сидит, Видит всё, что мчится мимо, Помнит, мыслит и молчит! Знает он один, отколе, Знает он один, куда! Чужд он их веселой воле, Мудрости тоже им чужда!
Вдруг он слышит лиры звуки! По волнам плывет певец! И простер к нему он руки, И взывает, как отец: «Выдь, мой сын! Оставь их племя! Пусти их мчатся по волнам! И пойдем мы, сбросив бремя, К тихим Вечности брегам!»
вернуться

23

О мои братья! Я сказал самую горькую правду, но без горечи. Кольридж (англ.). — Ред.