И моря светлые пучины,
Касаясь низких берегов,
Как продолжение долины,
Бегут до дальних облаков.
Молчанье волн, утесы, горы
И свод полунощных небес
Пленяют, восхищают взоры
Гармонией своих чудес!
85. РУСАЛКИ
Волнуется Днепр, боевая река,
Во мраке глухой полуночи;
Уж выставил месяц из тучи рога
И неба зарделися очи.
Широкие, и́дут волна за волной
И с шумом о берег биются,
Но в хладном русле́, под ревущей водой,
И хохот и смех раздаются.
Русалки играют во мраке ночей,
Неопытных юношей манят.
Как проглядывают ясные
Звезды в синих небесах —
Друг за другом девы красные
Выплывают на волнах.
Полным цветом нежной младости
Привлекателен их хор,
Обещает много радости
Негою томящий взор.
Бегите, о юноши, томных очей, —
Мечтами коварные манят!
Черны косы, рассыпаяся,
С обнаженных плеч бегут,
По волнам перегибаяся,
Вслед за девами плывут.
Грудь высокая колышется
Сладострастно между вод,—
Перед ней волна утишится
И задумчиво пройдет.
Над водами руки белые
Подымаются, падут,—
То стыдливые, несмелые
Девы медленно плывут,
То в восторге юной радости
Будят песнями брега
Иль с беспечным смехом младости
Ловят месяца рога,
На пучине серебристые.
Или плеском быстрых рук
Брызжут радуги огнистые,
Резвятся в волнах — и вдруг
Утопают, погружаются
В свой невидимый чертог,
И видения теряются,
Как луны воздушный рог.
Не верьте, о юноши, мраку ночей,—
Мечтами коварные манят!
86. ГАЛЛ
Breaker of echoing shields.[59]
<Галл>
Щитов отзывных сокрушитель,
Чью тень туманы погребли!
Во мраке туч твоя обитель,—
Оттоль, Колгаха царь, внемли!
Шумит река, — полет орлиный
Удары волн не привлекли;
Ты ветром увлечен пустыни —
Постой, Струмона царь, внемли!
Живешь ли в веяньи дубравы
Или рвешь терния с земли?
Оставь и листья ей, и травы,
И мне, о Клоры вождь, внемли!
Иль в бурю с шумом гонишь волны,
Чтоб скал основы потрясли?
В борьбе стихий, их гневом полный,
Родитель Галла, мне внемли!
Морн
Кто будит старца в беглой туче,
Где с облаками жизнь слилась?
Как плеск волны о брег сыпучий,
О Галл, раздался мне твой глас!
Галл
О Морн! Я окружен врагами,—
Их корабли идут с валов.
Дай меч Струмона, — он над нами
Блеснет, как луч меж облаков!
Морн
Вот меч отзывного Струмона!
Когда ты в бранях, сын, пылал,
С туманного смотрел я трона;
Как метеор — рази, о Галл!
87. АРФА
На арфу опершись рукою,
Я отголоску струн внимал
И, отягченною главою
Склонясь, — в виденьях засыпал.
Передо мной мелькали тени
Моих утраченных друзей,
И в сонм знакомых привидений
Все близкие души моей,
Казалось, медленно летели
С прощаньем горьким на устах,
И на меня они смотрели…
Проник невольный сердце страх,
Слеза на арфу покатилась,
Как капля звонкого дождя,
И по струне она спустилась,
Звук заунывный пробудя.
Проснулся я — сны изменили!
Но голос вещий струн узнал!
Вы все, которые любили,
Скажите: что ж он предвещал?
88. СТИХИИ
I had a dream, that was not all a dream.
Я с духом беседовал диких пустынь, —
Пред юношей с мрачного трона
Клубящимся вихрем восстал исполин,
Земли расступилося лоно!
Он эхом раздался, он ветром завыл,—
И юношу тучею праха покрыл.
Я с духом беседовал бурных валов, —
Завыли широкие волны,
Он с пиршества шел поглощенных судов,
Утопших отчаяньем полный!
И много о тайнах бездонных ревел,
И юноша пеной его поседел!
Я с духом беседовал горних зыбей,
С лазурным владыкой эфира,—
И он, улыбаясь, во звуке речей
Открыл мне все прелести мира,
Меня облаками, смеясь, одевал,
И юноша свежесть эфира вдыхал!
Я с духом беседовал вечных огней,—
Гул дального грома раздался!
Не мог усидеть он на туче своей,
Палящий, клубами свивался,
И с треском следил свой убийственный путь,
И юноше бросил он молнию в грудь.
Я духом напитан ревущих стихий,
Они и с младенцем играли —
Вокруг колыбели моей возлегли
И бурной рукою качали.
Я помню их дикую песнь надо мной —
Но как передам ее звук громовой?
89. ПРОМЕТЕЙ
Е caddi corne corpo morte cade.
По высям Кавказа скитается Дух —
Суровый его повелитель,
Он царства свершает холодного круг,
Снегов покидая обитель,
В порфире метелей, в венце ледяном,
И бури сзывает могучим жезлом!
Давно уж, в златые младенчества дни,
Когда над цветущим созданьем
Носилися жизни приметы одни
И смерть не была ожиданьем,—
На трон одинокий ступенями скал
Он шел и с улыбкой на землю взирал!
Внезапно исторгся орел из-под ног,—
На кости стопа наступила.
Он стал, и без ужаса видеть не мог,
Что птица впервые открыла:
Пред ним распростерся на диких скалах
Великого остов, иссохший в цепях!