411. ТСС, с. 21, в разделе «Ночи». Автограф — ПД. В связи с этим стихотворением Я. П. Полонский писал К. Р.: «…у всякого поэтического или вообще художественного произведения реальная подкладка необходима. Так, в молитвенном экстазе, в религиозном созерцании непостижимого муза Ваша имела бы полное право сказать: „Позабыт мир земной!“ или „Ночью ль такой помышлять о земном…“. Эти слова ее имели бы реальную нравственную почву — религиозный экстаз, — но в Ваших ночах нет этой почвы… Для Вас полновластная ночь тайной неги полна, — Вы упоены сладостно и с нежной тоской ей внимаете — Вы хотите вдоволь насладиться сладостной песней соловья — и в то же время восклицаете: ночью ль такой помышлять о земном. Это психологически не совсем верно выражено, и Ваша муза в своей идеализации переходит за грань естественного, земного чувства» (ПД).
412. ТСС, с. 3, без посвящения, в разделе «У берегов». Печ. по Стих. 1913, т. 1, с. 10. Автограф — ПД. По поводу этого стихотворения Фет писал К. Р. 12 октября 1889 г.: «…в стихотворении „У озера“ я выкинул бы два стиха, начиная: „И пробегут часы!..“ до слов: „печалью и борьбой“, которые, по-моему, дидактически расхолаживают впечатление, полученное читателем, который если не понял всего уже сказанного в первых пяти строках, должен читать календари, а не стихотворения» (ПД). По совету Фета К. Р. из текста исключил две строки:
413. ТСС, с. 43, в разделе «Солдатские сонеты». Автограф — ПД. Я. П. Полонский в письме от 24 января 1891 г. подробно изложил свои впечатления о «Солдатских сонетах»: «В стихотворных сонетах Вы спускаетесь на землю, но и тут идеализм… заслоняет действительность. Дай бог, чтобы солдат, обученный в роте, покидая полк, не искал себе места в швейцары, лакеи или дворники. Дай бог, чтобы он, вернувшись в деревню, без пренебрежения отнесся к прежнему земледельческому труду и по-прежнему сеял овес, рожь и пшеницу. Дай бог, чтобы он остался трезвым… а вы посылаете его сеять семена любви и правды. Да на святой Руси и священников немного таких, которые бы сеяли семена любви и правды (речь идет о стих. „Новобранцу“. — Ред.). Не ясно ли, что солдат вами идеализирован, и как бы ни были прекрасны стихи ваши, наша скептическая публика не поверит им. Она поверит, что вы солдата проводите грустным взглядом, и что он не поймет Вашей грусти, но его святой простоте откажется верить. Наш народный рассказ: „Яшка — красная рубашка“ — да и поговорка русская: „мужик хоть и сер, да ум его волк не съел“ — явно намекает, что как наш мужик, так и солдат далеко не чужд смекалки или практической житейской хитрости. Я так люблю Ваши стихи и так охотно читаю их, что вовсе бы не хотел, чтобы Ваши читатели, прочитавши их, сказали, вздыхая: „Блажен, кто верует, тепло ему на свете…“ …Я… хочу от Вас настоящего художества и такого глубокого проникновения в жизнь, которое дается только людям особенно чутким и впечатлительным…» (ПД)
414. ТСС, с. 6, вместе со стихотворением «Здесь не видно цветов, темный лес поредел…», под общим загл. «У Балтийского моря», в разделе «У берегов». Автограф — ПД. К. Р., посылая Фету это стихотворение, посетовал на то, что ему не удалось «сжать настолько мысль, здесь выраженную, чтобы она улеглась в 3-х строфах и чтобы в предпоследней не было необходимости» (ПД). Фет согласился с ним: «Всякие, хотя бы наилучшие рассуждения не уживаются в лирических строфах и торчат из них, как шило из мешка. К счастью, третий этот куплет совершенно в стихотворении лишний… Равным образом я бы предложил по поводу двух изъянцев во втором куплете: пенясь вместо пенясь и отражая, неверное по отношению к бурным валам, — изменить этот куплет приблизительно так: