411. И. 1860, № 36. Пародия на стих. К. К. Случевского «Давным-давно тебя похоронил я…» («Совр.». 1860, № 5). Вот его содержание. Поэт, обращаясь к женщине, которую он когда-то любил и которая уже умерла, говорит, что давным-давно на душу его «живительное время Спустило то тревожное забвенье, С которым мысль о прошлом горе легче». Но вдруг он узнает, что, умирая, она ему изменила: «Как будто Смерть, щеки твоей касаясь, Проклятый поцелуй на ней оледенила». Мысли поэта устремляются «в какое-то чудесное пространство, В пространство дальнее без времени и места», и он отправляется на поиски возлюбленной. В пути он видит, как «На неподвижной и сквозной лазури Всплывали месяцы и снова потухали, Леса сосновые качали головами» и т. д. Наконец он находит ее в некой «храмине». Она лежит на пышном ложе, «тысячи лампад Горели и дымились, а со сводов Смотрели чьи-то выцветшие лики, Горя окладами и яркой позолотой». Долго вглядывается поэт в ее лицо. Румянец на ее щеках так свеж, от нее веет «Такою светлою, спокойною весною — Что грешной мысли зла и преступленья Перед тобой родиться не могло». Но вдруг она поднимает веки, и вместо глаз поэт видит две глубокие, налитые кровью впадины: «И понял я, кто обольстил тебя И для кого ты другу изменила… И стал я звать таинственную Смерть, Как заклятого, кровного врага, На грозный бой…» Смерть не появилась, но своды храмины зашевелились, «лики заморгали», тревожно вспыхнули лампады, поэт почувствовал свое ничтожество и бессилие. «И мне казалось, будто подо мной Земля и небо быстро укатились; А на обломках мира восседал Какой-то грозный, неподвижный призрак В венце из звезд кровавых и комет, Осыпанный иссохшими костями И освещаемый порой зловещим блеском Из бездны ночи — мрачной и пустой!» Все это высмеяно Ломаном как бред помешанного. Он использовал в пародии и ряд других стихотворений Случевского. Ст. И наконец печатно повестил и след. — намек на стих. «Мои желанья» («Совр.». 1860, № 3); ст. Вся даль была в светящихся руках — на стих. «Снега»; ст. По призракам Ночь важно восходила и след. — на стих. «Вечер на Лемане» («Совр.». 1860, № 2); ст. И слышно стало, как росла былинка и след. — на стих. «Статуя» («Совр.». 1860, № 1). Десница — правая рука и вообще рука. Ферт — самодовольный, развязный, наглый человек. Карсель — старинная лампа.
412. И. 1860, № 39. Пародия на стих. В. В. Крестовского «А весна, как струна, занывает в груди…» из цикла «Весенние ночи» (ОЗ. 1860, № 4). «Чтоб придать своей вариации более выразительности, — пишет Ломан, — поживился стишком из другой пиески г. Крестовского. Поэт, восхищенный тишиною ночи, восклицает: „Вся ночь — один аккорд, один безмолвный хор!“» Речь идет о стих. «Но боже! как забыть…» из того же цикла Крестовского. Курсивом выделены слова Крестовского. Упоминая Л. А. Мея и H. М. Языкова, Ломан имеет в виду их эротические стихотворения. До истомы читать станем Фета. В первоначальной редакции стих. Крестовского было еще одно (последнее) четверостишие, позже отброшенное поэтом:
413. И. 1860, № 39. Пародия на стих. В. В. Крестовского «О взгляни ты: голубые звезды робко блещут…» из того же цикла. «Замечаете ли? — читаем в фельетоне Ломана, — все в природе притихло, все робеет и дичится оттого, что нерешительна милая поэта; но открой она окошко, „отгони прочь детскую робость“ — тогда совершится превращение и с самой природой. Мысль богатая! Вариируя ее, я попробовал изобразить природу в оба момента: и до взгляда милой и после взгляда». Слова боязливо, тайком, украдкой и пр. не являются цитатами, но воспроизводят основной мотив стихотворения Крестовского; кончается оно той же строкой, что и пародия.
414. И. 1860, № 39. Пародия на стих. В. В. Крестовского «И в саду тишина…» из того же цикла. Ланиты — щеки.
415. И. 1860, № 39. Пародия на весь цикл «Весенние ночи». Положено на музыку В. Т. Соколовым. Клубника — «клубничка», нечто нескромное, скабрезное, эротическое.