— Я уже в Вечном море? – глупо спросила она.
— Нет дорогуша, это до сих пор всего лишь Платиновое море и ещё оно дико холодное как для лета, поэтому поплыли-ка на сушу, а то я себе чего отморожу ещё.
— Ты! Зачем ты меня спас?
— Ой, я тебя умоляю, давай только не начинай здесь топиться, и так из-за тебя сапог потерял. А он мне знаешь в сколько стал…
Кай’Лер плыл причитая, но не без радости в голосе. Девушка хоть молча и угрюмо, но следовала за ним.
— …так ладно бы два утонуло, хоть не так обидно. Но вот зачем мне один сапог?
Через несколько минут они выбрались на сушу. Рейсену трясло, но не сказать наверняка что из-за холода. Кай’Лер прислушался к гулу на корабле. Никаких отголосков битвы не осталось.
— Нужно найти Ваэля. Кажется, заваруха таки закончилась… — он покосился на Рейсену которая безмолвно смотрела в море. – Тебе есть куда идти?
То ли капля упала с ее локона, то ли по щеке потекла нежеланная слеза.
— Нет, – приговорено ответила она.
— Хо-ро-шо, но не очень. Просто я и сам как-бы ночую где придётся, а тут еще и город не самый…
Кай’Лер умолк завидев на трапе знакомый силуэт.
Игла спустился с корабля отдавая приказания шагающему рядом эльфу. Дойдя до конца причала, они разошлись по разным сторонам взяв с собой поровну бойцов.
— У Котара моя шпага… — пустым голосом сказала Рейсена.
— Тебе сейчас сильно нужна та железяка? – спросил Кай’Лер.
— Нет.
— Здорово. Я вот как себе кумекаю: моего сородича по расе, скорее всего, отправили сцапать или Ваэля или тебя. Поэтому я сяду ему на хвост и выясню поподробней, а ты попытайся дать на пятки чтобы никому не попасться. Дельно?
— Я знаю несколько тайных путей с этого порта, — кивая, сказала девушка.
— Отлично, встретимся там…где-то…надеюсь.
Рейсена не отвечала и вновь повернула карие глаза к морю.
— Только не говори, что короткий путь — это снова брыкнуть в море.
— Море всегда для меня являлось единственным путем.
— Явно не в этот раз, дорогуша. Тем более ты мне ещё должна за обувь. Вот когда рассчитаемся тогда и поплывешь, а пока чеши отсюда чтобы не тебя не сильно видели.
Кай’Лер накинул зеленый камзол на мокрую рубаху и отправился на поиски друга. Немного отойдя, он затаился чтобы проследить за Рейсеной. Она заворожённо смотрела в море, но когда встала, то направился в город.
Отлично, теперь можно идти самому.
За первым же углом его встретил задыхающийся солдат. Он упирался об стену и кашлял кровью, параллельно пытаясь ухватить хоть каплю воздуха. Так выглядят люди которых травят лесным краснолистом.
Далее, вдоль улицы, протянулся жуткий след бесчинств знаменитого яда. Кашляющий солдат оказался самым стойким, остальные уже лежали на брусчатке с багровыми нимбами вокруг головы. Стены ближайших зданий хаотично вымощены кровью падших, словно для какого-то безумного обряда.
В ноздри ударил знакомый кислый запах, который доносился из открытого здания похожего на кузницу. Кай’Лер поднес согнутый локоть к носу стараясь меньше дышать. Перед тем как заглянуть в кузницу и вовсе задержал дыхание. Там только лежал мертвый эльф с синей прямой полосой на шее.
Сколько же крови вокруг.
Вся багровая живопись смерти простиралась на юг и только несколько капель, будто бы подпись автора, разместились немного северней. В конце словно печатью расплылось ещё одно большое пятно крови. А тела рядом не оказалось.
Поэты ночи
Вдали черно-красные паруса «Ночи» казались крыльями мифической птицы. Корабль наконец ушёл в море.
Восемь дней подряд Рейсена приходила на Орлиный утес, чтобы следить за пришвартованным кораблем, но паруса всё не распускались. Вероятно, капитан Атилакс до последнего отказывался верить, что она погибла. Он ждал восемь дней, но всё-таки сдался.
«Ночь» следовала на юг, в бесконечные просторы Платинового моря, на встречу бурям. Через пару десятков дней они прибудут в Молфат чтобы продолжить общее дело «союза серого восстания[1]». Трагическая выходка Рейсены стоила союзу несколько жизней самых преданных бойцов и срыва всех возможных сроков, но она нашла в этом малый повод для оптимизма.
По уверениям проверенных источников, Котар вышел на след повстанцев и немедля уплыл в Молфат. Его спешка при всех проволочках «Ночи» сможет спасти весь замысел от цепкой хватки королевского шпиона.
Какие пути ждут Рейсену не знал никто, её будущее укрывали тени.
Вытерев одинокую слезу, она поправила бинты на груди. Крест оставленный Котаром всё никак не хотел заживать, хотя странный кошмар по имени Иедэ уверял, что рана не опасна. Скорее всего донимали не порезы, а воспоминания, при чем не только о катастрофе на борту «Морского меча».
Рейсена вспоминала заигрывающую улыбку Дестена. Слышала забавный акцент Варгаро. Видела заботливые глаза сурового капитана Атилакса. Ощущала морской бриз и тепло южного солнца. Но рана на спине будто перекрещивала каждое воспоминание острыми вспышками боли.
Корабль, который десять лет служил для нее домом превратился в едва заметную точку на нефритовом полотне. Пора возвращаться в Занзарин к надоедливому рыжему эльфу, который последних пару дней для неё хуже няньки.
Тёмные эльфы не ставят надгробий на могилы. Они кладут плиту, а рядом с ней садят цветок трёхшипника. Как правило это очень агрессивное растение оплетает камень и живёт вокруг него вечно, но иногда багровое соцветие просто не приживается. За поверием это значит, что усопший забрал цветок себе чтобы откупиться им от Вемхет. Если всевидящая отпустит, безмятежный призрак сможет навсегда оставить свою службу и попасть в мир по другую сторону луны.
Кошмары служат Вемхет с детства поэтому им приносят расцветший цветок. На одной из таких могил собралось уже пятнадцать мрачных символов. Небывалое количество, некоторые даже стали терять первые лепестки.
— Давай дальше я сам, – вдали послышался голос Кай’Лера. Медленным шагом он подошел к плите и положил багровый цветок к пятнадцати остальным. – Привет, Ваэль. Как ты?
— Лучше, чем многие другие, – Ваэль ответил, рассматривая холодную поверхность черного камня. Глубокий порез на брови и губе всё ещё ныл, но гораздо сильнее доводило чувство вины при виде могилы Дриора.
— Откуда у него столько трёхшипника?
— Один от меня, где-то шесть от остальных шиори. И восемь от Идис – это его невеста. Хидо говорил, что она приходит сюда каждый день.
— Грустно звучит, прям как в песнях про любовь. И ты всё еще винишь себя?
— Если бы не мое честолюбие он остался бы жив. Если бы не моя параноидальная настойчивость приют кошмаров не сгорел бы дотла. Так что да, я виню себя, Кэл.
— Слушай, пока ты шесть дней валялся в отключке, мне приходилось уводить малолетнюю девчонку от всякой малодушной глупости. Удалось с трудом так что хоть ты держись как полагается твоему роду. Свою цену за свои ошибки ты заплатил и остался жить, а значит сможешь еще и отплатить тем, кто задолжал тебе.
Ваэль сжал кулаки, но всё-таки понимал, что Кай’Лер прав. Два тяжелых выдоха и самообладание вернулось к нему.