Татьяна РАТГАУЗ*
«Нет, это совсем другое!..»
Нет, это совсем другое!.. —
Это нежность и тихая грусть…
Не любишь — так Бог с тобою!
Не смотришь — не надо, пусть!..
Это чувство безмерно святое…
И в груди моей сказочный храм!
И хочется только рукою
Провести по твоим волосам…
ДНИ
Они тягучие, медлительно вялые…
Они сверкающие безумной стрелой…
Они какие-то скорбно усталые,
Они орошенные тихой слезой,
Они переполнены болью желания,
Они возрастают в тоскливой тени…
Они — ожидание, одно ожидание,
Эти тоскливые, серые дни.
В СУМРАКЕ
Тускнеет вечер. Вяло глохнут звуки,
И только бьют часы в девятый раз.
Ложится тень на стиснутые руки,
И мягче, и светлей глубины глаз.
Цветную лампу засветить нет силы,
И сумрак вьется, тусклый и немой…
Я с дрожью жду, когда твой голос милый
Произнесет: «А мне пора домой…»
И ты уйдешь. Задремлет вечер синий
И я скажу: «Он был в последний раз!»
Но звезд ласкающих жемчужный иней
Напомнит мне улыбку тихих глаз.
НОЧЬЮ
Вновь вверху повиснет месяц старый,
Пальцы мне положит на ресницы.
Может быть, мне что-нибудь приснится
В странно-четкой полудреме жара.
В небе талом ночь роняет бусы
И лицо за синей тканью прячет.
В сотый раз я вспоминаю, плача,
Незаслуженных обид укусы.
Тишина, зловещая химера,
Закружилась в пляске неизменной.
Разве кто-нибудь во всей Вселенной
Боль мою великую измерит?..
Месяц мутный лезет выше, выше;
Тяжелеют пальцы на ресницах…
Я одна. Я не могу молиться…
Отвечай же, Господи, — Ты слышишь?!..
ГОРОДСКАЯ СИМФОНИЯ
(Городская проза)
Ненужных писем груды на столе.
Счета. Часы. Над полкой — паутина.
Под пальцами — уже вот сколько лет —
Зубцы трескучей пишущей машины.
Окно глядится в мутный, узкий двор;
Маячат люди — пасмурные тени.
Когда диктует шеф, он холодно, в упор,
Глядит на робко сжатые колени.
На письмах марки вянут на столе,
Кричат о том, что есть другие страны.
Кривится рот унылее и злей,
И колок треск машины неустанный.
И в этом треске злая бьется грусть.
Все ниже гнутся узенькие плечи.
А день — как жизнь — так неизменно пуст
И эту боль тупую не излечит.
Ах, этих губ не надо никому,
И не нужны упрямые ресницы!..
Скорее убежать домой и в полутьму.
Чтоб в самый дальний уголок забиться!..
К стеклу холодному припав горячим лбом.
Наверх глядеть в мучительном вопросе,
Туда, где Божья длань серебряным серпом
Срезает звездные колосья.
WHITE STAR LINE [104]
(Дальние плавания II)
От солнца чище и светлей
Витрина и звезда над нею.
Корабль на матовом стекле
Уходит в Новую Гвинею.
Здесь душит дымная тоска,
Вскрик паровоза в час прощанья,
А за стеклом кричит плакат
Невероятных стран названья.
Штрихом не для меня маршрут
На карте пестрой обозначен,
А дни прошли, и дни пройдут,
И даже я о них не плачу.
Напрасно апельсинный сок
Разбрызгивают в небе зори;
Ведь настоящий мир далек.
Как это кукольное море.
Но чую, знаю: ветер слаб,
Прохладней даль, земля синее,
И мой игрушечный корабль
Уходит в Новую Гвинею.
вернуться
104
Букв.: Белозвездная линия (англ.) — название типа океанских лайнеров и английской пароходной компании, владевшей ими.