И по траве, нежнее плюша,
Кружась в бездумной жажде странствий.
Плесну горящей песней душу
В бездонность синего пространства!
Нет, я молчу. Сжимаю руки.
Иду с людьми степенно рядом,
И старый сторож, полный скуки,
Глядит мне вслед унылым взглядом.
«Дни опадают с жарким цветом лип…»
Дни опадают с жарким цветом лип,
И все нежнее синие пустыни.
Под шелест ржи, под легкий птичий скрип
Вдыхаю запах ветра и полыни.
В тишайший этот вечер я тиха,
И мысли ширятся полей и неба тише,
Как будто самого звенящего стиха
Сегодня я мелодию услышу.
Под пенье телеграфных проводов,
— Нежнейшую из самых нежных музык —
Я с человеческих срываю слов
Земные и томительные узы.
И в этот вечер память о тебе
Как тающих шагов невнятный шорох.
Как эта стая белых лебедей
На синих опрокинутых озерах.
НА КАРЛОВОМ МОСТУ
Под небом утренним тебя не встретить…
Жесток и розов солнечный мороз.
А на мосту на низком парапете
Холодный позолоченый Христос.
Чернеют башни. Завтра воскресенье.
Бежит игрушкой заводной трамвай.
В костеле — ладан, золото и пенье,
И кто-то все еще упорно верит в рай.
И все по-старому так горек ветер,
А под мостом линялая вода.
Теперь я поняла — тебя не встретить.
Ни завтра, ни сегодня, никогда.
ПОСВЯЩЕНИЕ ОТЦУ
(Больному отцу на чужбине)
Ночь и день сменяются украдкой,
Ночь и день, как капли на стекле.
Не уйдешь от скучного порядка,
Не уйдешь от скуки на земле.
Утомленным, воспаленным взглядом
Звезд растущих ты не разглядишь;
Голоса и четкий шепот рядом
Точат изнывающую тишь.
И усталость мутная, большая
Заслоняет время впереди.
Только сны яснее вырастают,
Как взволнованная боль в груди.
Так нисходит радость человечья
— Даже словом ты ее не тронь —
На твои опущенные плечи,
На твою бессильную ладонь.
ВЕСЕННЕЕ
По размытым дождями неделям.
Через свежесть туманную вброд,
Завершается новым апрелем
Тяжелеющий солнцеворот.
Даже ты, утомленный от стужи,
В городском задыхаясь плену,
В голубой распластавшейся луже
Удивленно заметил весну.
И опять велика и бессонна
Исступленная гулкость ночей,
От больного трамвайного звона,
От мятущейся грусти твоей.
И опять задрожит у запястья
Кровь живым, воскрешенным крылом,
Чтоб к почти небывалому счастью
Через сон полететь напролом.
Но так мало от счастья осталось
В зацветающем шуме, и вот:
Поцелуй и большая усталость
У распахнутых белых ворот.
ОТ НЕЖНОСТИ ТЯЖЕЛОЙ НЕ УСНУТЬ
(Нелюбимым)
От нежности тяжелой не уснуть
Всю ночь. Не думать и не ждать рассвета.
Пусть молодость еще одну весну
Встречает звонким, исступленным цветом.
Мы не услышим, мы еще пьяны
Разлуки изнуряющим дурманом,
И голос искупающей весны
Взывает поздно (или слишком рано?).
Спокоен сон неполюбивших нас.
Мы промолчим. Не назовем их даже.
Мы скроем пустоту бесслезных глаз
И душ самодовлеющую тяжесть.
И будет ночь пустынна, как всегда,
На сквозняке больших бессонных комнат.
Когда любовь нахлынет — как вода
И нас утопит в нежности огромной.
«Ветер долго метался в поле…»