Это — песня последней встречи…
Из разноцветной вырезан бумаги
Домов на перекрестке длинный ряд.
В плененном небе голубые флаги
Обветренного сентября.
Еще я здесь и все еще — как было.
Веселый ветер дерзок и высок;
Заносит сердце змеем многокрылым
И проливает в окна пряный сок.
Смеясь, пройду сквозь переплеты комнат.
Рассыплю в шутку по подушке прядь.
Меня такой веселой не запомнить.
Меня такой спокойной не узнать.
А там, по новому, неотвратимо
Зовет гудок и подрезает нить.
Взывает ветер. Это я, любимый.
Да, это я. И все короче дни.
Глушит сентябрь. И я смеюсь, глухая,
Пуская змеем первую звезду.
Под клавишами слезы набухают.
И притаились. И растут.
БЕГСТВО
В стекле морозном вечер и поля
И телеграфа пелена тугая,
И звонкая текучая земля
Крутыми верстами по шпалам убегает.
Как от бессонной ночи голова
Легка, а вкус тяжел и горек!..
На полустанках — гулкие слова.
На станциях — обыденное горе.
Цыганскую дешевую тоску
Не заглушить стихом простым и строгим.
Гитарный лад, малиновый лоскут
И тень моя на взвихренной дороге.
Не проскользнут по мерзлому окну
Вокзальных бликов мутные зарницы.
Не убежишь! Я рук не разомкну…
Я только молча опущу ресницы,
Чтобы не вздрогнуть и не закричать
От счастья и от ужаса — как дети, —
Когда коснешься моего плеча
Ты, возвратившись завтра, на рассвете.
«Болезнь коснулась моего плеча…»
Болезнь коснулась моего плеча
[106],
И сразу стало просто и понятно,
Зачем из ночи выплыла свеча.
Роняя розовые пятна.
От звона колоколен за окном
Торжественнее будет сердце биться.
Когда слова низринутся дождем
На распростертую страницу.
От губ сухих и от тяжелых рук
Ты — далеко, и мне тебя не надо,
Ты — как в тумане уходящий звук.
Как предзакатная прохлада.
И мой уход торжественен и прост,
Уже легки, по новому, колени —
Я знаю, ты принес мне ворох звезд
В тепличной свежести сирени.
БОЛЕЗНЬ
Сколько дней я больна городской равнодушной весной.
Я одна. Тяжелеют и никнут от жара ладони.
В этом зное тугом так легко оставаться одной.
Растворяется боль в неродившемся стоне.
Сколько дней… Уж давно прошумела по руслам вода.
Встрепенулись за окнами вдаль голубиные крылья.
Растворились снега. Ты ушел. Может быть — навсегда.
Ледяные стада из небесных заливов уплыли.
И все тише в жару и светлей. И уже все равно,
Что наверно вернешься ты с птицами знойного края.
Может быть, это значит, что в ночь распахнулось окно;
Может быть, это значит, что я умираю.
ИСЦЕЛЕНИЕ
Мы забываем о грусти,
Наши мысли легки
У лиловатого устья
Многоводной реки.
Дальше закинем лёсы
С мягких песчаных круч.
В небе пройдут колеса
Круглых и четких туч.
Вести летят из залива
В шелесте птичьих стай;
Мы охраняем ревниво
Берега светлый край.
Где-то были печали,
Слезы ели глаза;
Где-то мы умирали
Тысячу лет назад.
Тысяча километров
В легкий легла пролет.
Чтоб приморского ветра
Свежий встретить приход.
Канули старые страны,
Брошена жизнь на слом.
Мы исцеляем раны
Новым живым теплом.
НА РЫБНУЮ ЛОВЛЮ
Мы поднимемся на рассвете.
В водах радость спит голубая.
Мы с тобою сегодня — дети,
Мы из дома идем улыбаясь.
Мы проходим под ранним туманом,
Мимо окон еще незрячих.
Наша радость проснулась рано,
Нашу радость в котомку не спрячешь.
Мы поглубже вдыхаем воздух.
Унося рыболовные снасти.
Мы не рыбу поймаем, а звезды
И простое большое счастье.
ПОСВЯЩЕНИЕ
(Моей матери)
Был странным сумраком пронизан,
Как сквозняком осенним, дом,
И страх, стекая по карнизам,
За серым исходил стеклом.
И только лиц знакомых пятна
Мне улыбались, уходя,
Шепча обрывки слов, невнятных
В тревожном шорохе дождя.
И я сказала плача: — Мама,
Не уходи; мне долго ждать. —
Поникли тени в тусклых рамах,
И маятник метнулся вспять.
А этим утром — исцеленье
От темных тягостных утрат.
На окнах розовые тени
Стадами солнечных ягнят.
А в горле песенка простая:
Ты не ушла. И птичья трель.
И белым голубем слетает
Письмо на смятую постель.
СЕВЕР
Я — случайная гостья в веселой студеной стране.
Осыпаются ровные дни голубым снегопадом.
Рассыпается ночь в переливчивом звоне саней.
Поцелуй на морозе, и сторожа крик за оградой.
Цепенеют и кружатся мысли в веселом снегу.
Это было когда-то… И так же белеют равнины.
Церкви купол из ваты и дрожь застывающих губ.
Мягкий скрип половиц, и трескучая печка в гостиной.
Это — то же, что детские звонкие сны до утра,
Окон белый узор. Перекличка пронзительных галок.
Если это и сон, — все равно: это было вчера.
Счастье, здравствуй! — Я здесь, и тебя я узнала.