Оно отпылало огненным цветом.
Оно отцвело, расцвести не успев.
Оно разлетелось, как пыль пустоцвета.
Как звон, как печальный напев.
«Я отравилась ядом…»
Я отравилась ядом,
Недопитым до дна.
Стоят два мира рядом,
А я совсем одна.
Два жениха невесте
Сокровища дарят,
А сердце не на месте,
И свечи догорят.
Которому же нужно
Тушить мои огни,
А если не заслужены
Мне суженые дни?
Берите — не берите
Последнюю печаль.
Мне ветер слезы вытер,
Он женихом встречал.
И я стою невестой
С разорванной фатой,
И нету в сердце места —
Жених-то ведь не мой!
Евгений ГЕССЕН *
РАССТАВАНИЕ
Нам расставаться долго надо:
Едва встречались мы с тобой.
(Так на граните Петрограда
Заря прощается с зарей.)
Глаза прозрачны без пощады.
Нет сил нарушить эту тишь…
Что расставанье вся отрада,
В том никого не убедишь.
Ну кто не скажет, что нам надо
Так страшно на земле любить.
И самой нежною наградой
Ты можешь сразу все убить.
ЧУЖИЕ СЛОВА
Когда судьба шершавой ставней
Придавит иссушенный ум
И все слова тревоги давней
Размоет душной крови шум,
Тогда беру слова чужие
И обнажаю голос мой,
Стихи застывшие, немые.
Стараюсь напоить собой.
Сначала голос глух, неловок,
Как грубый шов, звучит расчет:
Но вот, прорвавши затхлый полог,
Он — полный и густой — течет.
……………………………
И вот уж голос мой не голос:
Он только стон, он — всхлип немой, —
И горький ветр грудную полость
Сосет и тянет за собой.
Как будто вихрь от стаи крылий, —
Он хлещет, раздувая жар
В золе потухшей, где в бессильи
Лишь сладкий теплится угар.
Он полыхнет — и легче стану,
И полечу — соединюсь,
И опаленными устами
В дыханьи стаи захлебнусь.
«Какая тень связала их…»
Какая тень связала их
Меж стен, где воздух весь изучен?
Здесь тишина рождала стих,
И стих был тишиной измучен.
Скитался он по голосам,
Как ангел, потерявший крылья.
Еще тянулся к небесам
Из забродившего бессилья.
Растаявшим с небес крылом
Стекала темень с края крыши.
Был голос собственный в былом
Чудесней ангельского слышен.
А свет стал тусклым и пустым,
Как сон забывшего о рае.
Струились голоса сквозь дым,
В глазах лишь пепел оставляя.
Быть может, вздох один живой —
И облетел бы сонный пепел,
И сразу свет иной — большой
Друг в друге каждый бы заметил.
Но вздоха не родил никто.
Грудные клетки заржавели.
Злорадствуя, в ответ на то
Часы о вечности скрипели.
СТУЖА
Тамаре Тукалевской
В узорах голого окна
Молчит непрошенная стужа.
Я погружаю взор до дна,
В замерзших сновиденьях ужас.
Бессонницею раскален,
Он кропотливо звезды плавит.
Но снова мертвой формой сон
Потеки горькие оправит.
Не перелить жестокий след
В мечты причудливую форму.
Мой комнатный померкнет свет
В осколках сумрачного шторма.
У жесткой грани изнемог:
Там — сумерек навес трепещет,
Здесь — в стоэтажный потолок
Мой вздох перегоревший плещет.
Нет, лучше — обнаженный лед,
Рванувшись в вихрь стеклянной пыли.
Метнет лицом и вдруг сотрет
Морщины горестных усилий.
Следов разновременных слой
Металлом сразу перережу,
И ветер захлестнет сквозной:
Пусть оголяющий, но — свежий.
«Узор легчайший на окне…»
Г. Семеновой
Узор легчайший на окне,
И песенка в трубе пустая.
За тонкой гранью на дворе
Слепая стужа нарастает.
Не так ли твой застывший взор:
Тревоги скрытой отраженье.
И твой забавный разговор —
Лишь отплеск горького смятенья.
ОКНО
В моей каморке есть окно —
Его светлее нету.
Игрою света все полно
Оно зимой и летом.
Когда весною все полно,
Как пеной — выше края,
Захлебывается оно,
Потока не вмещая.
Когда же день, веселью рад,
Спокойно отдыхает,
Оно, как в первый день, свой взгляд
Вслепую расширяет.
И вечера последний луч.
Случайно отраженный,
Летит, и грустен и тягуч,
В приют мой затаенный.
И даже ночью скудный свет,
В чужих дробяся стеклах,
Всегда прибережет привет
В своих лучах поблеклых.
Да, счастлив я! Завидно вам?
Как мне чужое видно,
Так счастья не увидеть вам:
Так сладко и обидно.
ВЕСНА
Алле Головиной
Слышно все до дна. Солнце тяжелеет.
Сонная струя из глухих времен.
Это ли — весна! Такою скукой веет.
Сердце тяжелеет сквозь легчайший сон.