Но сейчас уже само польется
(Голос горький и ничей):
Кровь, как в колоколе, в горле бьется,
А слова предсмертных холодней.
Я тоски восторженной не скрою.
ЦВЕТЫ
Ты сажаешь цветы, поливаешь и холишь,
Ты заранее знаешь, как они расцветут.
А цветы настоящие расцветут у того лишь,
Кто едва ли и знает, как их зовут.
Без названья, не к месту, и вовсе не вовремя.
Но врасплох, как в окне, о которым забыл:
Ты забыл — а оно за тяжелыми шторами
Жило рядом с тобою, тихо полнилось сил.
И тяжелым неслыханным благоуханием
Распахнулися шторы. Ты боишься узнать?
От движенья цветов замирает дыхание;
Скоро, скоро научишься все забывать.
И тогда позабудешь загадкою мучиться:
На земле ли, на небе ли лучше нам жить.
Вот тогда и любить твое сердце научится,
Но тогда до того ли, чтобы любить?
«Еще горит его дыханье…»
Вл. Мансветову
Еще горит его дыханье,
Но горькие мертвы слова.
До губ холодных трепетанье
От сердца долетит едва —
И вновь в крови тяжелой тонет.
Усталой в поисках любви…
[111]
«Ты набираешься солнца и в море…»
Тамаре Тукалевской
Ты набираешься солнца и в море
Ты отмываешь зимнее горе.
Только от солнца лицо грубеет.
Кровь истощается и тяжелеет.
И чем больше в глазах будет моря
И чем небо чужое безоблачней будет,
Тем тяжелее ночами будет
Сердце и падать и замирать.
«Любовь начинается с боли…»
Человек начинается с горя.
Любовь начинается с боли,
С обиды без всякой вины —
Ни даже
ее— и тем боле
Мы этой обидой больны.
Любовь начинается с жалости —
Своей же к себе самому.
В любовь, как в чужую усталость,
Не верится никому.
«Зачем стихами заниматься…»
Зачем стихами заниматься.
Когда в траву так просто лечь,
Под солнцем ленью наливаться
И черной боли не беречь.
И в сумерках не волноваться.
«Мы с тобою должны быть нежны…»
Мы забыты с тобой на земле.
Вл. Мансветову
Мы с тобою должны быть нежны.
Мы с тобой никому не нужны.
Даже кошка Мери нужней.
Даже с кошкой Мери нежней.
А казалось, верили нам.
— Да и мы ведь поверили снам…
И нуждались, пожалуй, в нас.
— Так всегда ведь в последний час.
Видно, много мы сделали зла.
Что и Мери к другим ушла.
Мы с тобой не нужны никому.
(Разве Богу вот одному?)
У ЗЕРКАЛА
Алисе З.
Ты бровь подводишь, напевая,
А жизнь итоги подведет,
И ни моя и никакая
Любовь тогда уж не спасет.
Но разговор ты обрываешь:
— Дай бровь ровнее довести.
Такой беспечности, ты знаешь.
Уже мне больше не снести.
Ты гибели не замечаешь,
А мне ее не отвратить.
Ты вырастешь и все узнаешь…
Ах, слишком много, может быть!
ЗА СТЕНОЙ
И тихая тоска сожмет так нежно горло:
Ни охнуть, ни вздохнуть.
А за стеной поет она,
Врываясь в скучный смех.
Ах, эта тонкая стена,
Пожалуй, толще всех!
Там даже плачут веселей,
Чем тут смеешься ты.
И только сердцу тяжелей
От всякой красоты.
ГОЛОС ТАМАРЫ
От слабости уже не пишешь
Стихов, уже не плачешь ты.
Все боязливее, все тише
Шаги болезненной мечты.
А ты твердишь, что сердце бьется
От смутной музыки и ждет,
Когда от ветра распахнется
Окно и ветром все сорвет,
И вот увидишь и услышишь,
Как падает к тебе звезда,
Нет, не звезда, ты сам все выше —
Со мной — со всей землей — туда!..
У истекающего кровью
Вот так кружится голова.
И странною полны любовью
Его предсмертные слова
[113].
«Какие могут быть вопросы…»
Алисе З.
Какие могут быть вопросы.
Когда живешь уже едва,
Когда от общей папиросы
С тобой кружится голова.
И в печке угли догорают,
А солнце нагло бьет в стекло.
Такой весною умирают
Без повода, себе назло.
Но злость проходит пред тобою,
Хотя давно напрасно жить.
Скажи, зачем такой судьбою
Ты научила дорожить?
вернуться
«Кружится так же голова
И чем-то странным, как любовью,
Пьяны последние слова».
113
Первоначальный вариант: