«Когда, казалось, безразлично было…»
Когда, казалось, безразлично было
Встречать тебя — привычную мечту.
Ты на плечо мне руку положила,
Ты снова отравила нищету.
Горит плечо, как под крылом сожженным,
И кроме боли — больше ничего…
Так что же голос мой опустошенный
Как раз теперь звучит сильней всего?
«С кровью тяжелой и душной…»
С кровью тяжелой и душной,
как смола на шоссейной дороге,
когда в ней солнце утонет;
с головою мутной,
и совсем не чуя под собою ног:
упасть на хвои — и проснуться
от пения сосен, которые тянутся к звездам.
Свет такой легкий, что наверное
от него не было бы ни единой тени,
если бы все здесь
не была бы одна сплошная тень.
«Все время думать и гадать…»
Ночь полнозвездная светла.
У взора только два крыла.
Все время думать и гадать
И даром юность упускать.
Проходят лучшие года,
И охлаждается звезда.
И наяву, как бы во сне,
Уже совсем не страшно мне,
Что невозможно возвратить
Ее, как кровь остановить.
И вместо утренней звезды
Так много ночью всяких звезд.
У отражающей воды
Ты возвращаешься на мост.
От неудачи и нужды
В забвенье переход так прост.
«В уединеньи, без красоты…»
В уединеньи, без красоты
Иссякнет пламень твоей мечты.
Вот так костер на темном льду.
Так лед на голове в бреду,
Так бред беспомощной любви…
Так пламень юности в крови.
«Меж нами слишком много лет…»
Алисе З.
Меж нами слишком много лет.
Чего же от тебя мне надо?
Случайный (разве мне?) привет —
Единая моя отрада.
Ведь если даже нужен я
Тебе — как зеркало, не боле.
Живая красота твоя
В моей ли неотвязной воле?
А ты растешь. И станешь ты.
Конечно, госпожою нашей.
Такой бесспорной красоты
Едва ли что приснится краше.
И не спасут тогда слова:
— Мне ничего от Вас не надо.
И закружится голова,
Когда услышу: — Очень рада.
«На горе в больнице…»
Хорошо на горке жить.
Трудно подыматься.
На горе в больнице
Милый друг живет.
Пишет небылицы
И богатства ждет.
В тридевятом царстве
Золушка растет.
А ему лекарства
Доктор подает.
— Будешь ты здоровым,
Снова будешь жить.
Каждою обновой
Будешь дорожить.
— Ах, оставьте, доктор,
Оставьте меня:
Не житье мне дома,
В доме без огня.
Золушка от света
За глухой стеной.
Письма без ответа
Вот уж год-другой.
Пролетают птицы,
О морях поют.
А тебе в больнице
Покою не дают.
В тридевятом царстве
Нету докторов.
Не дают лекарства
От прекрасных снов.
Золушка мечтает,
Вспоминает нас.
Молодость бывает
В жизни только раз.
Молодость… Ни звука!
Будет — сочинять.
Трудная наука —
Время коротать.
Под горой солдаты
По улице идут.
Так молодцевато
О себе поют.
И поют о горе:
— Горе — не беда…
Даже в синем море
Горькая вода.
ПОЛОВОДЬЕ
Я вспоминаю все, что вспомнится,
Я не могу не вспомнить:
Оно как половодье ломится.
Само собою полнит.
Едва шершавый голос жернова
Мой ум больной оглушит, —
Искусная плотина прорвана:
Поток уносит душу.
Из слов нестройных и ржавеющих
Плотины не построить.
Струей помола скупо веющей
Души не успокоить.
ПЕСЕНКА
Я знаю песенку одну,
Но позабыл слова.
И как возьмусь припоминать —
Кружится голова.
На свете много дивных дел
И сказочных краев.
А я за песенкой моей
Все позабыть готов.
Пускай и надо быть умней,
Но как же быть мне тут:
Мне звуки песенки моей
Покою не дают.
Я знаю песенку одну,
Но позабыл слова.
И все сильней от пустяков
Кружится голова.
«Поезд тронулся. Я покидаю…»
Татьяне Д.
Поезд тронулся. Я покидаю
И тебя, и врагов, и друзей.
Что-то завтра опять повстречаю,
Полегчает иль станет больней?..
Как о будущем я загадаю,
Как припомню я встречи с тобой:
Где-то счастье — и сам я не знаю,
Только знаю, что сам я не свой.
Уж не ты ли меня погубила,
Чтобы после трудней позабыть.
Или ты меня вправду любила,
Коли можно такого любить?