СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ
До свиданья, друг мой, до свиданья…
Среди всех истерик и ломаний
эстетических приятств и пустоты —
только Ты — благословенный странник,
послушник медвяной красоты.
Только Ты — простых полей смиренье,
дух земли прияв и возлюбив,
как псаломщик, пел богослуженье
для родных простоволосых ив.
И один, ярясь весенним плеском,
мог видать в пасхальный день берез,
как по-братски бродят перелеском
рыжий Пан и полевой Христос.
Четки трав перебирая в росах,
каждый трав Ты переслушал сон —
так процвел и Твой кленовый посох
на путях нескрещенных времен.
Так умел Ты взять в слиянном слове —
очи волчьи тепля у икон —
гул бродяжьей неуемной крови
и лесной церквушки перезвон…
И стихов, что полыхают степью,
дышат мятой, кашкой, резедой —
ничьему не тмить великолепью,
никого не поровнять с Тобой,
наш родной, единственный наш, русский!
О, к кому теперь узнать приду
о березке в кумачевой блузке,
белым телом снящейся пруду?
Отрок-ветер будет шалым снова
дым садов над степью уносить —
только больше не услышим слова
первого поэта на Руси…
Все простив и все приветив к сроку,
Он покинул голубую Русь
и ушел в последнюю дорогу,
погруженный в благостную грусть.
Только дух наш не бывает пленен,
пленна плоть и сладок бренный плен…
Плотью смерть прияв, Сергей Есенин, —
в духе будь во век благословен!
ПЛАНЕТАРИТ
И. И. Фриш-фон-Тидеману
1
Даже молоту нужен размах.
Даже птице — колос в полях, —
Скудеет Земля,
Земля тесна,
Остается одно —
— вышина…
Эй, человек.
Новый нужен предел
Для Колумбовых Каравел.
2
Три раза в ночь просыпалась жена.
Подходила к дверям в кабинет:
— тишина —
— свет…
Стучала —
ответа нет…
Третью ночь не ложится в постель
Мистер Форд — не далеко цель.
Задыхается мысль —
— паровоз в ходу —
Задыхается трубка во рту,
Строятся формулы в длинный хвост: —
Как по мирам перекинуть мост?
Счета и расчеты, и снова счет.
Что на пытке сжимается рот,
В голове не мозги —
— динамит —
Зазевался —
и все взлетит.
Два,
три,
четыре часа.
Запорошила муть глаза.
Стоп.
Кофе, бисквит.
Трубка храпит.
Нависает бровями лоб —
«Планетарит».
Сонный город тягостно дышит,
В дальних полях тишина и март.
Алый маяк опускает за крыши
Планета надежды — первый старт.
К алому Свету, Кузнец победы!
Снова и снова
расчеты и счет…
Недаром оставили правнуку деды
Крепко сжатый упрямый рот.
На чертежах заревой стаял воск,
Отливаться по формулам стал
Раскаленный до бела мозг —
Благороднейший в мире металл…
3
Время метать золотую икру…
Семь стариков — заколдованный круг —
Семь миллиардов и семь катаров,
Семь портфелей — пилюли Ара…
Мистер Форд аккуратно брит,
Мистер бледен — счета и расчеты…
Сотый раз проверяются соты,
Где отлагается «Планетарит»…
Точка в точку —
в обрез…
Семь стариков пробурчали — «Yes»
[60].
Трещит телеграф,
хрипит телефон.
Город и Мир —
сражен.
Каждый слух исполински крылат:
«Планетарит Синдикат».
4
Песня поэта,
Солнце и лето —
Все это бредни,
вздор.
День ото дня Сатанинский Хор,
День ото дня труд
крут.
Эй, не робей,
Подтянись.
Бей, молот, бей.
Колес подгоняй рысь.
И ты помогай,
Огонь-Чародей, —
Разъединяй и сливай,
Раскаливай —
Палевый,
Красный!
Не ты ли приял от купели мир бренный и все же
прекрасный?
Не ты ли в планетной метели Невестную Землю
вознес
Росами роз,
Громом колес,
Мыслью рос?
Взойдет, наливается, зреет — и сыплется зернами
плод,
И вновь прорастет и созреет —
— таков Человеческий род…
Закон примиренья —
Закон постоянства…
Эй, Чародей, повели
Зерна Земли
Сеять в пространстве.