Тишина, зловещая химера,
Закружилась в пляске неизменной.
Разве кто-нибудь во всей Вселенной
Боль мою великую измерит?..
Месяц мутный лезет выше, выше;
Тяжелеют пальцы на ресницах…
Я одна. Я не могу молиться…
Отвечай же, Господи, — Ты слышишь?!..
ГОРОДСКАЯ СИМФОНИЯ
(Городская проза)
Ненужных писем груды на столе.
Счета. Часы. Над полкой — паутина.
Под пальцами — уже вот сколько лет —
Зубцы трескучей пишущей машины.
Окно глядится в мутный, узкий двор;
Маячат люди — пасмурные тени.
Когда диктует шеф, он холодно, в упор,
Глядит на робко сжатые колени.
На письмах марки вянут на столе,
Кричат о том, что есть другие страны.
Кривится рот унылее и злей,
И колок треск машины неустанный.
И в этом треске злая бьется грусть.
Все ниже гнутся узенькие плечи.
А день — как жизнь — так неизменно пуст
И эту боль тупую не излечит.
Ах, этих губ не надо никому,
И не нужны упрямые ресницы!..
Скорее убежать домой и в полутьму.
Чтоб в самый дальний уголок забиться!..
К стеклу холодному припав горячим лбом.
Наверх глядеть в мучительном вопросе,
Туда, где Божья длань серебряным серпом
Срезает звездные колосья.
WHITE STAR LINE [104]
(Дальние плавания II)
От солнца чище и светлей
Витрина и звезда над нею.
Корабль на матовом стекле
Уходит в Новую Гвинею.
Здесь душит дымная тоска,
Вскрик паровоза в час прощанья,
А за стеклом кричит плакат
Невероятных стран названья.
Штрихом не для меня маршрут
На карте пестрой обозначен,
А дни прошли, и дни пройдут,
И даже я о них не плачу.
Напрасно апельсинный сок
Разбрызгивают в небе зори;
Ведь настоящий мир далек.
Как это кукольное море.
Но чую, знаю: ветер слаб,
Прохладней даль, земля синее,
И мой игрушечный корабль
Уходит в Новую Гвинею.
ТОМИТСЯ В СТЕКЛАХ ТИШИНА…
(Дальние плавания I)
Томится в стеклах тишина
Предчувствием обманным марта,
А небо в четкости окна —
Географическая карта.
Вот телефонных проводов
Легко легли меридианы
От розовых материков
По голубому океану.
Яснее дни, и хорошо.
Что мысли в них, как льдины тают.
Я тоненьким карандашом
Путь невозможный начертаю:
Чтоб с самой маленькой земли
Следить и жадно и ревниво.
Как тонут птицы-корабли
В несуществующих заливах.
БОЛЕЗНЬ
В многотысячный раз апрелем
Голубая бредит земля.
Подплывает к зыбкой постели
Тишина, как тень корабля.
«Тридцать девять». Голос — валторна.
В тонкой трубке вздыбилась ртуть.
Над домами пустой и черный
И почти океанский путь.
И встаем мы с шатких постелей.
Из больничных палат бежим;
Мы сегодня больны апрелем,
Мы сегодня здоровы им.
Мы поем, мы поем все громче,
Лунный пар сметает следы,
И невидимый режет кормчий
Облаков полярные льды.
Белой палубы доски хрупки
И прохладны для жарких ног;
Вот, мы видим, спускают шлюпки
Андромеда и Козерог.
Но с последним безумным креном
Прерывают бег корабли.
Это фабрик гулких сирены,
Задыхаясь, зовут с земли.
И небесную глубь взбивая.
Паруса, как крылья, сложив,
Корабли утопают стаей,
На крутой натолкнувшись риф.
И мы падаем, мы слабеем,
Не удержит топкая жердь.
Умирают тоже в апреле,
И мы знаем, что это — смерть.
ДЖОКОНДА
Чему ты улыбаешься, Мона Лиза?.. [105]
Этот мир, пронизанный шагами,
Утихает к ночи, чуть дрожа.
Дребезжат старинными ключами
Галерей картинных сторожа.
По ночам Париж, Милан и Дрезден
Освещаются одной луной,
И везде у голубых подъездов
Шепчутся влюбленные весной.
И антенн качели у карнизов
Ловят из тумана в сотый раз
Об улыбке странной Моны Лизы
Саксофонов плачущий рассказ.
Глубже в подворотнях никнут тени
У музейных кружевных дворов,
И на распластавшихся ступенях
Незаметен темный твой покров.
Губ углы, опущенные книзу,
Черная вуаль на волосах.
Ты выходишь ночью, Мона Лиза,
Слушать городские голоса.
И идешь ты по аллее длинной,
Строгие глаза полузакрыв,
Глядя, как на площади старинной
Бьют фонтанов белые костры.
Ночь плывет по радужным бульварам,
И поют веселые гудки,
А в кофейнях старых можно даром
Пить коктейль тумана и тоски.
В тесных барах вскрикивают скрипки,
И секунды четко рубит джаз,
И никто не ждет твоей улыбки,
И никто твоих не видит глаз.
Лишь в углу, под крышей полосатой,
Тяжело хмелеющий поэт,
Неизвестный, грустный и лохматый.
Шепчет глухо: «О, тебе привет!..»
И с последней рюмкою коктейля
Ты уходишь в утреннюю мглу,
И заря ковер тебе расстелит
На ступенях в задремавший Лувр.
вернуться
104
Букв.: Белозвездная линия (англ.) — название типа океанских лайнеров и английской пароходной компании, владевшей ими.