Июнь 1947
ГРОССМАН МАРК СОЛОМОНОВИЧ
Родился в 1917 году в Ростове-на-Дону в семье врача.
В 1931 году переехал в Магнитогорск.
Окончил Магнитогорский педагогический институт. С 1937 года живет в Челябинске.
Работал редактором отдела ЧелябТАСС, заведовал отделом молодежной газеты.
Участник Великой Отечественной войны.
После окончания войны был сотрудником газеты «Гудок».
Первые рассказы и стихи напечатал в 1933 году. Первая книга стихов «На границе» вышла в Челябинске в 1938 году.
Автор нескольких сборников стихов, изданных на Урале: «Прямая дорога» (1952), «Вокруг тебя» (1959), «Ветер странствий» (1960), «Лирика разных лет» (1974) и других.
Выпустил много сборников рассказов и повестей. Награжден орденами и медалями.
Член КПСС с 1941 года.
Земли немая нищета…
Леса молчат навстречу бою.
У пулеметного щита
Трубач с холодною трубою.
Во тьме вмерзал губами в медь,
Бежал вперед под ярым градом,
Чтоб первым смерть преодолеть
Иль умереть с друзьями рядом.
Возьми слова, переиначь,
Но дело остается делом:
Ты звал на подвиги, трубач,
Я сам не трус и верю смелым.
Я верю слову и свинцу,
Что пробивают путь во мраке.
Я верю нашему певцу
В бою. На линии атаки.
1940
Ржавеет каска на могиле.
Бежит дорожка к блиндажу.
…Мы под одним накатом жили,
Мы из одной жестянки пили…
Что я жене его скажу?..
1939
БАЛЛАДА ОБ УРАЛЬСКОМ ТАНКЕ
Михаилу Львову
Снаряды грызли землю Сталинграда.
Вскипала Волга. Мертвый плыл паром.
Горбатый, грязный, как исчадье ада,
Немецкий танк поднялся над бугром.
Он пол-Европы траками пометил,
Броней сметал он все перед собой.
И вот стоит у Волги на рассвете,
От выбоин и вмятин весь рябой.
Еще мгновенье — и на этом танке
Опустят люк. Рванется танк, дрожа.
Начнут полосовать его болванки
Тяжелое железо блиндажа.
Еще мгновенье…
Но в раскатах грома,
Стоявшая в укрытье до сих пор,
Рванулась из-за рухнувшего дома
Уральская машина на бугор.
Они сцепились, будто в рукопашной,
Сшибая бронированные лбы.
И замерли заклиненные башни.
И оба танка встали на дыбы.
…Мы шли вперед знакомыми местами,
Оставив на высоком берегу
Машину с опаленными крестами,
С оборванными траками в снегу.
А рядом с нами медленно и грозно,
Весь в ранах и рубцах, без тягача,
Шел танк уральский по земле морозной,
Магнитогорской сталью грохоча.
В пути спросил один солдат другого:
— Ты, кажется, с Урала, побратим?
И руку он потряс ему без слова.
И все без слов понятно было им.
1942
Тишина полевая
И полыни пыльца.
Пыль полей истлевает
На морщинах лица.
И в душе у солдата
Эта тишь, как ожог.
Будто где-то когда-то
Я все это прошел.
Было, было все это
Наяву иль в бреду:
Я в зеленое лето,
Точно в реку, бреду.
Вскрикнут сонные гуси,
Просвистит ветерок.
Снова тихо над Русью
У полевок-дорог.
Ни войны и ни боли —
Только вёдро да синь,
Только гуси на поле
Окликают гусынь.
Никого здесь не травят,
Никому здесь не лечь.
И шумит разнотравье,
Точно бабкина речь,
Точно реченьки лепет
Там, в глуши, вдалеке.
…Самолеты — над степью!
Самолеты — в пике!