Настойчиво и громко
Он заявил в ответ:
— Я верю, что в находке
Есть сказочный секрет!
Он в узенькую грядку
За домиком своим
Воткнул зерно и начал
Ухаживать за ним.
Он зернышко водою
Из лейки поливал,
Он грядку, если холод,
Подушкой накрывал.
Он грядку очень прочным
Плетнем огородил,
Он от нее ни ночью,
Ни днем не отходил.
А зернышко лежало
В земле
И не росло,
И что ни день, то громче
Смеялось все село.
— Послушай, чудачина! —
Кричали там и тут. —
Чудес на свете нету!
К чему напрасный труд?
Но поливал упрямо
Чудак свое зерно,
Шептал он: — Урожая
Дождусь я все равно!
И вот однажды утром
Край грядки сам собой
Слегка зашевелился
И сверху появился
Росточек голубой!
Он рос и рос. Он вровень
С плетнем высоким встал,
А на макушке колос
Вдруг наливаться стал.
И в колосе не зерна
Светились от жары,
А зрели
Голубые
Воздушные
Шары!
Их сразу расхватала
Босая детвора,
И до небес взлетала,
И громко хохотала:
— Мы летчики!
Ура!
А наш чудак смеялся
И, голову задрав,
Кричал: — Ну вот, смотрите!
Я оказался прав!
Пускай все сомневались —
Я верил все равно,
И сказочную тайну
Открыло нам зерно!
Я верил, что на грядку
Вода не зря лилась,
И сказка получилась,
И наяву сбылась!
1972
ДАГУРОВ ВЛАДИМИР ГЕННАДИЕВИЧ
Родился в 1940 году в городе Нальчике в семье педагогов.
С 1949 по 1968 год жил в Свердловске, где окончил лечебный факультет и аспирантуру при кафедре фармакологии Свердловского медицинского института.
Кандидат медицинских наук. Преподает в 1-м Московском медицинском институте.
Первый сборник стихов «Мое поколение» вышел в Свердловске в 1963 году.
В Москве и Свердловске изданы книги «Солнечный ветер» (1965), «Гуси-лебеди» (1966), «Дыхание» (1969), «Планида» (1975).
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
А мне еще не стукнуло шестнадцати,
а я ее так сильно обожал,
что можно было запросто с ума сойти,
когда я на свидание бежал.
Я ждал в рубашке новенькой,
нейлоновой,
там, где сверкал жар-птицею фонтан,
держа букет акации наломанной
и два билета на «Фанфан-тюльпан».
Влюбленные фланировали парочки,
а я стоял, как истукан, один.
И вдруг она, как эскимо на палочке,
возникла у неоновых витрин
Мы шли в кино
проспектами свердловскими.
Я был из принцев,
а она из фей,
и были мы по-новому
серьезными
в таинственной смущенности
своей.
Мы шли в кино,
счастливые до дрожи.
Мы были очень взрослыми людьми.
Не признавали только билетерши.
Нас не пустили —
дескать, о любви!
1964
ВОЙНА
У пацанов свои порядки,
и нам не ставили в вину,
что мы играли,
нет, не в прятки,
а в беспощадную войну.
Надев отцовские пилотки,
набравши гильзы в котелки,
мы — партизаны и пилоты,
разведчики и моряки...
А среди нас была девчонка,
и славились на целый двор
ее мальчишеская челка,
ее мальчишеский задор.
Вели мы в штаб ее, толкая,
и говорили:
«Не таи!
А ну признайся,
кто такая
и кто родители твои?»
И вдруг на наше приказанье,
склонивши голову, она
с остекленелыми глазами,
внезапной строгости полна,
сказала: «Папы нет...
убили,
а маму...
немцы увели...»
Впервые взрослыми мы были
и ей ответить не могли.