Я слуга двух господ
Я слуга двух господ-
Своей Музы и Бога…
Муза мне говорит
Что пишу я убого
И что рифма моя
Нарочито привычна
Что я должен писать
Как не все-
Необычно…
Ну а Бог говорит:
Свою музу не слушай
Не стихи ты пиши —
Выворачивай душу…
В ней найдёшь ты слова
В них получишь ответы…
Муза в том лишь права —
Нелегко быть поэтом!
В тени чужих имён
В тени чужих имён, чужих сонетов
Я как кузнец стихи свои ковал.
Мне было скучно средь иных поэтов
Ну а иных совсем не признавал.
Я не искал признаний у бомонда
Не выставлял всем душу на показ
Я не писал о том, что было модно —
Мои стихи не для смазливых глаз…
Я никогда не ждал аплодисментов
И графоманов пошлой похвалы
И умер, как и жил, интеллигентом,
Стряхнув с себя из строчек кандалы…
Ушёл совсем не так. Совсем негромко
Без полных залов плачущих зевак
И если буду признан у потомков,
То, значит, жил я всё-таки не так,
Как многие из тех давно забытых,
Кричавших что стихи их не умрут!
…Больших поэтов делает их свита
Поэтов настоящих — тяжкий труд.
Хвала всем нам
Хвала всем тем, кто ищет путь во мраке —
Уж лучше, чем не делать ничего.
Хвала тому, кто сам не лезет в драки,
В которых разберутся без него.
Хвала и тем, кто думает в начале,
И лишь потом свой создаёт сюжет.
Хвала и вам, сидящим в этом зале,
Хоть среди вас поэтов даже нет.
Хвала всем вам — массовке с умным видом —
Без вас поэты вымерли б давно!
И мне хвала, за то, что к вам обиду
Я променял на женщин и вино…
Роковые даты
Я миновал все роковые даты
И тридцать семь и даже сорок два.
Мне шестьдесят, но я не виноватый,
Что плоть моя пока ещё жива.
Я жил как все. О завтрашнем не думал,
И о вчерашнем тоже не жалел.
И пил, как все, бывало не разумно
И, как и все, от лишнего болел.
И с совестью своей не пререкался
Не потому, что вовсе без стыда.
Порой бесстыдно кем-то увлекался,
И ошибался, в общем-то, всегда.
Вот так и проскочил, забыв приметы,
И тридцать семь и даже сорок два
И семьдесят уже маячит где-то…
Уже совсем седая голова…
Я не согласен
На третий день последнего загула,
Когда родник стихов иссяк у нас,
Когда не только с ног, но и со стула
Мы падали уже в который раз
Сказал мне друг: а ты, Серёга, классик…
И слушая его нетрезвый бред
Нетрезво возразил я: не согласен,
Я рифмоплёт скорее, чем поэт…
Поэзия — она идёт от Бога!
А рифма вылезает из меня.
Поэзия не может быть убогой,
А рифмоплётство — только калька дня.
Я как бы — Маяковский. Впрочем, хуже.
Я — только констатация времён.
Хотя, не спорю, с рифмой тоже, дружен…
Поэзия — десятка два имён
От древних — от Эзопа и Эсхила
До Пушкина и тёзки моего…
Но он мне возразил: звучит не хило,
Согласен, но не более того!
С тобою мы скорей признаем Бога
И дьявола, признаем, может быть,
Чем нынешних иных. Писать не плохо —
Ещё не значит Родину любить!
Поэзия — когда есть ностальгия
Когда тебя друзья не признают
Когда тебе печататься в России
За декадентство снова не дают…
У власти есть всегда свои поэты,
Кто Гимн переписать, кто Оду спеть.
А мы с тобой — сказал он — канем в лету.
Не дай в себе поэту умереть!
…Потом была толпа зевак с поминок.
Я к мёртвому к нему придти не смог…
— Мы ходим по стихам своим как минам,
Друзей не выбирая, и дорог,
Когда и где рванёт, мы не узнаем.
Как и сейчас не знаем: что потом?
Ведь и поэты, тоже умирают
Так и не став известными притом —
Сказал он напоследок мне, как будто
Он знал уже — последнее вино
Мы с ним допили тем декабрьским утром
В прошедшем веке. Как уже давно!
…Но если вдруг и после моей смерти
Какой-нибудь найдётся идиот,
Признав меня поэтом, вы не верьте,
Я был и есть российский рифмоплёт…