– Молодой человек, давайте пошевеливайтесь, финита ля комедия, да бросьте пистолет-то, не заряжен он, бутафория одна, – крикнул Реутов, высовываясь в дверцу.
– Комедия?! Вы что, издеваетесь?! – у Сани перехватило дыхание.
– Смотри-ка, он ещё не разучился впадать в гнев. Похвально. Значит, руки на себя не наложит. Знаете, забота психиатра предохранить от греха. Так ведь, Азаровский? Ты ведь у нас теперь сильно верующий. Вот тебе и доказательство – все мы в руках господних, даже творения рук и ума человеческих.
– О чем ты говоришь?
– Пошли, отойдем в сторонку. Нет, все после, я тоже жутко устал.
…Реутов уютно развалился в кресле, попивая кофе.
– Вот так я и жил, как на вулкане. Прятал таблетки от неё, слежку устроил, благо, с этим в наших доблестных структурах поставлено очень хорошо. Однажды чуть не проморгал. К подружке пошла, по дороге в магазин заскочила, якобы купить что-нибудь вкусненького. Вечер, народу в супермаркете уйма, она как-то оторвалась, затерялась, ну, пасут её у входа, а она пошла в служебные помещения и прямо к заведующему. Мол, гонятся за мной. Он в камеры слежения посмотрел, а лица-то примелькались у неё уже, ведь профессионалов-то не дадут, следить за ополоумевшей девчонкой. Ну, поверил он ей. Актриса, такую беззащитную и невинную девочку сыграла! Дал ей одежду как у продавцов. Колпак нацепила, в общем, маскарад. И через чёрный ход на его ниссане укатила. Хотел он её высадить, да передумал. Приставать начал. Она ему возьми да и скажи, что прямо на его глазах таблетки заглотнет. Хорошо хоть мужчина сильный оказался. Не стал долго свои преимущества оценивать да прикидывать, что эти преимущества ему дадут. Схватил её и связал по рукам и ногам. Обратно привез. А тут наши соглядатаи уже шмон наводят в магазине. Свои корочки ему в лицо суют, на, мол, полюбуйся и молчи. Ты, Борь, не представляешь, что я вынес. А тут подвернулась эта история болезни, смотрю, фамилия до боли знакомая. Я ведь его, мерзавца, тогда ещё хотел достать. Ксюшка не дала. В ногах валялась, угрожала, что все равно сотворит над собой что-нибудь. Знаешь, я эти угрозы много раз видел. Да, кто-то рядом с реанимацией таблетки глотает. Или с телефоном у подушки, чтобы в последнюю минуту позвонить. Или в ванне вешается, чтобы все остальные в доме слышали, как пьяное тело сгромыхало от неудавшейся попытки. И так много раз. Всего этого я давно насмотрелся, в отделении токсикологии и наркологии, сам знаешь. А вот Ксюша, уверен, не шутила, вижу я просто, опыт… Она бы выполнила. Так вот, смотрю фамилию. Приглашаю так, не навязчиво, в кабинет. Пудрю мозги про науку, про новейшие методы исследований. Она ведь, Аня, с головными болями пришла. Я ей говорю, и ребенка надо исследовать, позитронно-эмиссионную томографию, а вдруг там активность метаболических процессов нарушена. Ну, ты знаешь. Чем больше терминов, тем больше веры. Пригласил её к нам, у нас ведь невинная вывеска такая, «Лаборатория по изучению дифференциальных структур и клеточных процессов». Не насторожилась она. Сняли мы у неё все характеристики мозга, как там, в фантастических романах писали, отсканировали. Только маленький недочёт – отсканировать мало, надо ещё всё выстроить в чёткий алгоритм. Расшифровать, так сказать, закодированную информацию памяти. А без личного контакта с пациентом этого не достичь. Технология такая, на основе электрических характёристик всех участков коры создается модель. Но, чтобы проверить действительное содержание, нужна колоссальная обработка для сопоставления информации, выдаваемой устно, с импульсными показателями. Хотя, в некотором роде магия. Не всё достаётся из подсознания даже под гипнозом. Я над вопросами, которые нужно задать в этом состоянии, трудился пять лет. Все равно картина неполная, приходится программе-обработчику «додумывать» детали, нюансы… да, это произведение искусства, память человеческая. Картина многоцветная. А потом эту картину нужно вложить в чужую голову. Ты не представляешь, какое вдохновение овладевает…Ну, предположим, из ДНК вырастить клон невелико искусство. А вот воссоздать образ мысли донора…
Борис его не перебивал. Картина, которую рисовал ему Реутов, обозначалась новыми мазками, грубо перерисовывалась, краски начинали расползаться, смешиваться друг с другом, ему казалось, что эти живые пятна на беспрерывно меняющейся картине сползают на пол и живыми склизкими существами подползают к нему. Галлюцинации…