– А Женя?
– О Жене, думаю, тоже позаботились. Если честно – я у Корсукова про это не спрашивал. Он итак много сделал. Кстати, ребятишек его я отпустил уже. Так что, можно собираться домой. Все закончилось.
– Все закончилось… Так просто… – как эхо, повторил Коля, глядя в пустоту.
43.
Александр Евсеевич жил в нормальном напряженном ритме. В театр приезжали известные режиссеры и предлагали поставить нашумевшие в столицах постановки. Ему нравилась эта жизнь, потому что он чувствовал сопричастность к великому чуду создания спектаклей. Только сегодня понедельник, спектакля нет, и можно заняться скучной администраторской работой – созвониться с Подмосковьем, куда они летом поедут на гастроли, договориться с нашей гостиницей, потому что скоро театральный фестиваль. А уж завтра он пойдет на премьеру и будет наслаждаться великолепным голосом молодой перспективной солистки, Людочки, как он её по-отечески называет…
– Можно войти?
Александр Евсеевич умел быстро выходить из состояния романтических грез в суровую действительность, ловко меняя маску упоения на маску любезности. На пороге стоял гладко выбритый молодой человек в костюме оливково-сероватых тонов. Удачно подобранный галстук подчеркивал вкус и определённую утончённость хозяина.
– Э… проходите, конечно. Присаживайтесь.
Молодой человек ловко уселся на стул, но к удовольствию Александра Евсеевича, не закинул ногу на ногу, как это любят делать нынешние щеголи. Посетитель изящным движением руки отодвинул рукав и взглянул на часы. «Longines», машинально отметил про себя Александр Евсеевич.
– Я не отниму у вас много времени, – продолжал молодой человек, безупречно выговаривая слова, без всякого намека на местный выговор. – Меня зовут Михаил, вот мои координаты, Вы можете звонить в любое время.
С этими словами он вытащил из внутреннего кармана визитку, паркеровскую ручку и мелким убористым почерком что-то дописал на золотистой бумаге. Александр Евсеевич настолько был заворожен всеми его движениями, которые словно были хорошо отрепетированным пластическим спектаклем, что отвечал что-то несвязно и машинально.
– Всего доброго, Александр Евсеевич, – улыбнулся Михаил, оборачиваясь на пороге, показав белозубую голливудскую улыбку, которая когда-то так удивила Евгения Широглазова…
Декабрь 2003 г. – март 2004 г.