Было два случая на том направлении, произошедшие с разницей в три дня, как раз в мои последние смены, которые, если бы среди пассажиров были какие-нибудь журналисты, обязательно попали в прессу и тогда даже страшно представить, что они там написали бы о нашей бригаде.
Первый случай. В вагоне-ресторане напилась какая-то девица. Прибегает ко мне от Степаныча(тот самый начохраны), прямо с выпученными глазами, молоденький проводник.
– Мария Рудольфовна, чепэ! Там баба голая валяется, Степаныч говорит, вас надо. Срочно.
Пока шли по вагонам, я его расспросила. Оказалось, перед вагоном-рестораном в тамбуре кто-то из проводников чуть не споткнулся о пассажирку. Живая? Да,спит.Что сделали? По инструкции вызвали Степаныча с бригадой, они там на месте. Кто в ресторане? Одна компания. Пьяные? Да нет, вроде не совсем бухие, так, вменяемые. Что буфетчик? Говорит, что бухала тут одна какая-то, потом пыталась к людям приставать, её отшили, потом ушла. Решили, что проститутка.
В общем, прекрасно, спать сегодня, судя по всему, не придется. Завтрашний выходной– тоже под вопросом, придется писать отчет.
Пока дошли, от расспросов проводничок мой немножко в себя, вроде, вернулся. Перед нужным тамбуром меня вперед пропустил, сам как-то лицо отворачивает, краснеет, что-ли? Видно, еще не очень опытный. Ладно, разберемся…
Картина, которая предстала перед моими глазами, как говорится, была маслом: голой задницей кверху, уткнувшись лбом в угол тамбура, спит совершенно пьяная девица. Похрапывает, слава Богу. Значит, живая. Уже хорошо. Вокруг стоит бригада Степаныча, мужики смущены, прячут друг от друга глаза. Увидели меня, обрадовались, один начал нервно смеяться.
Понимаю. Сцена – неприлична до омерзительности. И куда её теперь такую? Раньше хоть вытрезвители были, а теперь в середине дороги никуда не ссадишь…Уснула в позе, которая как будто говорит: «нате, пользуйтесь!». Сумка рядом – модная, дорогая, но сразу видно – «девушка» специальная…
Пришлось мне, в общем, самой на неё трусы надевать– они рядом вместе с брюками валялись(брюки тоже очень дорогие, кстати, у меня таких в жизни не было, а теперь уже точно не купить, никогда). Туфли на каблучищах тоже рядом,– ну куда такие в дорогу, но, видимо, тоже – «форма». Документы оказались в сумке, билет – там же. Содержимое сумки, вообще, тоже какое-то всё … проституцкое, честное слово, даже описывать не буду, – до сих вспоминать противно, как мы это всё протоколировали .
Вообще стыдобища такая, мужики деликатно отворачиваются, а мне так как-то прямо обидно за всех приличных, что-ли, молодых девчонок стало, да и за женщин вообще.
Ну составили мы протокол, опись. Попросили мужиков из компании в ресторане свидетелями быть. Мало ли что там у неё, пока она валялась, пропало. Нормальные люди оказались– согласились, подписали. Охранники отнесли эту пассажирку в свободное купе. К утру, когда прибыли, она проспалась, накрасилась и, как ни в чем ни бывало, помахивая сумочкой своей, по перрону так мимо моего купе продефилировала. Я еще тогда, помню, подумала: «какая у неё мать?».
Потом, конечно, на собрании все смеялись, но ведь она и замерзнуть могла(дело было осенью и ночи уже холодные) или предьявить потом, что её или обворовали , или еще чего сделали– мало ли, всякое ведь бывает. Так что хорошо, что всё обошлось.
А протокол этот потом, кстати, наверняка ускорил распоряжение об ограничении продажи алкоголя в поездах. Вот так. Так что «девица» эта, которая, по словам той ресторанной компании, к ним безрезультатно приставала, а потом обиделась и ушла, тоже послужила на пользу общему делу :теперь в вагонах-ресторанах поездов ничего крепче пива не продают. И это– правильно. Чем трезвее пассажиры, тем на рельсах безопаснее, да и нам, проводникам и охране поездов, работать поспокойнее.
Случай второй. Произошел в следующую мою смену, оказавшуюся, к моему облегчению, на этом направлении последней.
В поезде вроде всё успокоилось. Обычно самые критичные первые два-три часа. Потом все, обычно, засыпают, если повезет и нет буйных. Иногда мне удаётся тоже вздремнуть пару ночных часов, я так и собралась сделать, – назавтра утром мне уже надо было состав принимать, меня снова на южное направление вернули. Не успела закрыть дверь в купе, как стучится кто-то. Открываю. Стоит перепуганный мужчина, возмущенный такой. Одет прилично, бизнесмен, но какой-то весь …ловкий, что-ли,– такими раньше снабженцы бывали. В общем, проныра. Но молодой, лет 40, не больше. И, похоже, алкоголем потягивает, или показалось?