Малолетние школяры мигом просекли неопытность новоиспеченной «училки» став совершенно неуправляемыми. Сорок пять минут были для меня как на фронте – чуть зазеваешься и урок сорван! Наплевав на россказни про квадратные уравнения с заумными иксами-игреками, пятиклашки в полном смысле этого слова «стояли на ушах». Умение управлять классом одним взглядом, заинтересовать теми же уравнениями, слышать только сопение да скрип перьев на контрольной работе пришло много позже. Тогда же в мой пятый «А» не хотелось входить…
Как вам понравятся парты, поставленные в углу класса друг на друга почти до потолка, и детишки внутри этой "баррикады"? Но это еще мелочи, описывать их подвиги можно бесконечно долго. Все это показано в знаменитом журнале «Ералаш». Когда победитель мотогонок снимает шлем, из-под него рассыпается волна светлых волос. На вопрос удивленного корреспондента:
– Страшно не было? – молодая девушка с улыбкой отвечает:
– Раньше я была школьной учительницей, теперь мне уже ничего не страшно!
Видно поэтому из среды учителей во времена перестройки получались хорошие предприниматели – школьная закалка помогала.
Муж беспричинно ревновал к каждому фонарному столбу и диктовал свои правила во всем, причем не ради общего блага, а только потому, что так сказал он. Мои желания встречались в штыки, я неимоверно уставала от споров и бесконечных скандалов на пустом месте. И уж точно знала – такого обращения не заслуживала!
Никогда не забуду, как он говорил:
– Хочешь, что бы всегда с тобой соглашался? А иначе что, как кошка пойдешь к тому, кто погладит? – и я застывала, недоумевая. Конечно, хотелось, чтобы гладил, не говорил гадостей, не устраивал скандалы! Любил и не боялся показать это, обожал и сдувал пылинки. И я ведь говорила об этом, но слышал ли он? К тому же, будучи заядлым картежником, он мог запросто исчезнуть на весь день расписывать «пульку», да что там на день – даже на ночь, а проигранные суммы, бывало, вычитались из семейного бюджета.
После очередного, рвущего душу скандала, хватала Ирочку и уезжала к маме, в южный городок, с твердым решением больше не возвращаться. Мама жила все в том же доме и уже была директором своей трикотажной фабрики.
Через неделю-другую боль обиды немного проходила, я прозревала и видела непролазную грязь на дорогах, бесконечную наивность, а вернее глупость соседей. Словом, беспросветную провинциальную скуку, которую не могло заменить ни мамино директорство – со всеми вытекающими отсюда благами, ни присутствие школьных подруг. Поневоле зрела мысль: здешние жители счастливы, не подозревая, в какой убогости пребывают. Я так жить не хочу и не буду! Значит, придется терпеть постоянные нервотрепки, и ради ребенка все выдержать. Тут приезжал муж, просил прощения, звал назад, говорил, что все изменится, и я возвращалась.
Возвращалась в надежде, что действительно станем жить по-другому, он станет хотя бы иногда ходить в магазин и гулять с дочкой. Но очень скоро все опять возвращалось на «круги своя».
…Мне бы приспособиться – так живут многие – а я все воспитывала требовательность к себе и всем вокруг меня. А может просто жила в придуманном мире, не хотела видеть и принимать истину?
Кто-то назовет меня расчетливой, кто-то пожалеет, но у меня была единственная цель – мои дети должны жить лучше.
…Из меня могла получиться замечательная жена – заботливая, любящая, верный друг и умный товарищ – почти ангел для мужа, но он этого не понял. Знаю, что любил, но как-то не так, не по-человечески – добрых слов не говорил, в красивые одежды не наряжал, не дарил колечки за рождение дочери и сына. Ревновал да скандалил, незаслуженно обижал да злился, видя мои обновки. Разве так можно сохранить любовь?
Брак длился тринадцать лет – обиды копились и копились, пока не стало ясно – так больше жить нельзя. Судьба не давала выбора – я подала на развод. Подала, когда пошел четвертый годик сыну.
Муж сначала не поверил:
– Да куда ты денешься с двумя-то детьми! Представляешь, какая нищета ждет вас впереди? – орал он в бешенстве, будучи уверенным в том, что говорил. И все кричал, и лицо его было так искажено злобой, что казалось – вот-вот случится «родимчик».
– Ошибаешься! У меня есть дети, больше мне, как ты сказал когда-то, от тебя «ни-че-го не на-до», – с расстановкой бросила ему в лицо ту страшную фразу, которая навсегда врезалась в память.
Он обиделся до глубины души, плюнул на все и свалил на свободу, то бишь на Север, оставив небольшую квартирку, к которой прилагалась пара кроватей, старый продавленный диван, черно-белый телевизор «Рекорд» и в придачу (что самое главное!) двое малолетних детей. А мне было глубоко плевать на его обиды – ведь надо ставить на ноги подрастающих ребятишек. Они были еще совсем неумелые крохи – впрочем, как и все дети. Ждать когда дочь почистит эту несчастную картошку к ужину или сын соберется в магазин за хлебом просто физически не могла. Набраться бы терпения или быть чуть поленивее, ан нет – бросалась делать сама. Прогоняла Иру с кухни, или, набросив плащик на домашний халат, неслась в булочную.