Чтобы немного «заземлиться», Петр достал из-под одеяла припрятанную «Праздничную». Налил половину стакана, выпил в три глотка. Теплая водка моментально попросилась обратно, но он сдержал приступ тошноты. Закусил утащенным с кухни кусочком сыра «Российский». Шум в голове действительно немого утих, но новые мысли в ней не появились. Петр сидел и стеклянным взглядом смотрел на яйцо. Снова налил водки, выпил. Потом еще раз.
Постепенно стихли звуки голосов в коридоре, станция погрузилась в тишину. В свете настольной лампы хорошо виднелись выгравированные буквы австрийского девиза – A.E.I.O.U. Петр подумал, что, если прочитать их все вместе, получится стон умирающего человека. Он семь раз в столбик написал акроним в блокноте, опустил голову на стол и тихонько завыл, уткнувшись в рукав казенной красной флиски.
Часы показывали начало второго ночи. Дальше мучить себя и компьютер было бессмысленно. Петр закрыл ноутбук и допил водку, уже не закусывая. Пошатываясь, встал из-за стола, сунул яйцо в карман и пошел в лабораторию. Тихо, как в своем состоянии мог, прошел до конца коридора и дернул дверную ручку. Закрыто. Петр в недоумении замер. Получается, Глеб Мэлсович забыл об их договоренности и на автомате захлопнул дверь? Или кто-то проходил мимо и решил прикрыть ее от греха подальше? В любом случае ломиться в каюту начлаба уже было слишком поздно. Поднимется шум, в коридор выйдут люди, посыплются ненужные вопросы. Придется ждать до утра. С другой стороны, идти сейчас и ложиться спать… а вдруг он проспит? Тогда скандала точно не избежать.
Помявшись пару минут у двери лаборатории, Петр решил, что лучшим выходом из сложившейся ситуации будет не ложиться и постучаться к Глебу Мэлсовичу рано утром, до начала рабочего дня. Но как скоротать время хотя бы часов до семи? В душной каюте, да еще и после выпитой бутылки он точно уснет. Риск задремать на кухне или в комнате отдыха тоже весьма высок, к тому же там его вполне мог заметить какой-нибудь идущий в туалет обитатель станции.
Чтобы немного освежиться и дать алкоголю выветриться, Петр решил прогуляться около станции. Благо ночь выдалась безветренной и даже не особо холодной. Стараясь не шуметь, он оделся, переложил яйцо во внутренний карман куртки и вышел на улицу.
Притихший сонный поселок был погружен во тьму. Лишь вдалеке неподалеку от взлетной полосы горел одинокий прожектор. В окружающей тишине было слышно, как с хрипом спускался в легкие холодный воздух. Петр прошел вдоль канатов по безлюдным снежным тропкам, обошел почту, медпункт и собирался уже вернуться на станцию. Вдруг снег вокруг заискрился. Впервые за все время, которое Петр провел на островах, рассеялось плотное покрывало облаков. Показалась огромная полная луна, похожая на серебряную монету. Неприветливый северный пейзаж ожил и заиграл миллионом отблесков и оттенков. Петру захотелось прогуляться к морю, посмотреть, как отражается лунный свет на его мрачных волнах.
«Жаль, нет смартфона чтобы все это снять, – с горечью подумал он. – Отправил бы Алисе. Впрочем, не факт, что она даже просмотрела бы сообщение, после того как я пропал под Новый год. Надеюсь, Арцыбашев сдержал обещание и ей позвонили. Тогда есть хоть какой-то шанс, что она меня простит».
Поселок вместе с канатами остался позади. Перед Петром лежало море, поверхность которого пересекала сверкающая белая дорожка. Он осторожно спустился на пляж и пошел вдоль воды. В лунном свете виднелись очертания дальних скал. Возле самой линии прибоя лежал крупный базальтовый валун, на котором с военной небрежностью были нанесены белой краской цифры «3–10».
«Интересно, раньше не замечал этой надписи, – подумал Петр. – Наверное, военные размечают участки».
Аяна его предупреждала, что слишком близко к линии прибоя подходить нельзя: вроде как островов достигал дальний хвост Гольфстрима, и в паре десятков метров от берега начиналась подмываемая снизу корка льда, нестабильная даже в январские морозы. Тем не менее именно сегодня Петру хотелось посмотреть на море вблизи, ощутить на лице его брызги. Водка в крови подогревала страсть к приключениям. Он осторожно потрогал лед ботинком, потом ступил одной ногой. Ни треска, ни вибрации – будто под тобой не замершая вода, а идеально ровный бетон. Петр перенес вторую ногу, постоял, даже невысоко подпрыгнул – никакого эффекта. Это добавило ему смелости.
Мелкими шажками он пошел прочь от берега в сторону воды. Метров через двадцать он услышал приятный шелест волн. Как глупо, что он ждал больше недели, чтобы подобраться к морю. Аяна просто слишком переживает за него и дует на молоко. Конечно, лед безопасен! Разве может быть иначе, когда вокруг минус тридцать? Кстати, об Аяне: надо бы узнать, когда она возвращается с островов. Может, она планирует задержаться в Питере или Москве, – тогда у них получится встретиться. Да и в Иркутск, в принципе, можно слетать, ради хорошей женщины семь верст не крюк. В конце концов, на Алисе свет клином не сошелся. Может быть, это задание – знак судьбы, что не она ему нужна.