Актриса прижала руку к сердцу, вокруг нее забурлила вода, и через секунду девушка исчезла – вернулась обратно в гусли.
Петр взял лежавшую у печки кочергу, прошел по коридору и увидел широкую лестницу, устланную дорогим ковром. Стараясь не шуметь, он преодолел длинный пролет и оказался у огромной двустворчатой двери, напоминавшей ворота. Уповая на эффект неожиданности, он занес кочергу над головой и резко дернул дверное кольцо. Створка легко растворилась, он вбежал в комнату и огляделся.
Внутри никого не оказалось. Из мебели в комнате была только еще одна красивая изразцовая печь и огромная черная кровать, выкованная из чугуна. Петр опустил кочергу и направился к Кощееву ложу, чтобы поскорее взять меч. Однако стоило ему наклонить голову, как его тут же накрыло чем-то вроде огромного склизкого мешка. На несколько секунд Петр оказался заперт в смрадной, пульсирующей темноте. Сердце от ужаса норовило пробить грудную клетку.
Внезапно запах стал слабее и почти исчез. Даже через закрытые веки Петр понял, что тьма рассеялась. Он осторожно открыл глаза и увидел перед собой гигантскую рыбу-удильщика с выпученными глазами, которая, казалось, внимательно его рассматривала. Вдруг она вся затряслась, уменьшилась в размерах, и на ее месте оказался пучеглазый силовик из поезда.
– Ну, здорово, Петька! – весело воскликнул военный. – Вот уж не думал, что снова свидимся.
– Вадим Маратович?.. – не сразу вспомнил Петр имя недавнего попутчика.
– Можешь и так меня называть. Это один из моих псевдонимов, так сказать.
– Вы что же, получается, тоже черт?
– Ну да. Черт и черт, что тут такого? Нас вообще по миру очень много. А ты как тут оказался?
– Да вот, под лед провалился.
– Понятно, это, значит, мой коллега сработал, отправил тебя вместе с яйцом. Неплохо! Меня же тогда в поезд отрядили, чтобы проследить, что ты доехал. Правда, уж больно ты мне понравился. Я тебя даже предупредить хотел, но передумал, после того как ты мне нахамил. Ну да ладно, что дурное вспоминать, рад тебя видеть в нашем скромном царстве!
– Слушайте, а меч, который под кроватью лежит, – это тот самый, который сарматы охраняли?
Петр как бы невзначай наклонился за ним и попытался взять, но не смог сдвинуть его даже на миллиметр. Вадим Маратович довольно захихикал:
– Да какой он сарматский? Им его, считай, дали подержать на пару сотен лет. Как, впрочем, и СССР. В девяносто первом мы этот меч под шумок вывезли и подменили на муляж. Тогда такое было несложно провернуть.
– Боже, у меня уже голова кругом…
Заслышав имя Господа, военный поморщился.
– Ну ладно, Петя, поговорили, пора и честь знать, – сказал он. – Закрывай-ка глазки, сейчас проглочу тебя обратно. Только яйцо сначала выложи куда-нибудь, да хоть на кровать.
– Подождите! Зачем вам меня есть, я же никому не угрожаю! – воскликнул Петр.
– Так а чего зря канителить-то? Все одно: либо Кощей тебя съест, либо я. Но я хотя бы сделаю это гуманно, по дружбе.
– А я слышал, что Кощей загадки любит. И если все разгадать, то он отпустит.
– Любит, конечно, – нехотя признал Вадим Маратович. – Только зачем это тебе? Это ложная надежда, все равно тебе у него не выиграть.
– Обидно будет помереть, не попробовав.
– Ну валяй, угадывай, раз хочется. Подождем Кощея-батюшку.
Черт слегка присел, подпрыгнул и в мгновение ока очутился на потолке. Скрестив руки на груди, он закрыл глаза, явно собираясь погрузиться в сон.
– Вадим Маратович, подождите, – окликнул его Петр.
– Чего тебе? – недовольно отозвался черт.
– Скажите, что все-таки означает аббревиатура на яйце?
– А ты не знаешь? – удивился Вадим Маратович. – Я думал, ты историк! Это на немецком: Am End’ is' ollas umasunst – «В конце концов все будет напрасно». Кощей австрийцам подсказку оставил, чтобы яйцо не брали, а они, дурни, решили, что будут править миром.
– Ясно, спасибо.
Вадим Маратович закрыл глаза и задремал, покачиваясь вниз головой. Петр вновь безуспешно попытался поднять Кощеев меч, взял кочергу, побродил по спальне. Хозяин дворца все не появлялся. Вскоре у Петра устали ноги, он присел на кровать и быстро заклевал носом.
Его разбудил вихрь, внезапно закрутившийся в спальне. Вода забурлила, застучали окна. Петр открыл глаза: в сонме маленьких пузырьков перед ним стоял трехметровый старик, облаченный в потрепанный черный кафтан с накинутой поверх дырявой кольчугой. Несмотря на худобу, старик был широкоплеч и производил впечатление силача. Обтянутое серой кожей скуластое лицо заканчивалось седой козлиной бородой. На голове сидела железная корона.
Кощей без видимых усилий поднял меч и уткнул его острие прямо Петру в грудь.