Однако в какой-то момент случилось неожиданное. Арктическая природа во сне Петра сменилась гораздо более привычной. Перед глазами предстал заснеженный сосновый лес с высокими стволами-мачтами. Почему-то это место показалось Петру смутно знакомым. Посреди леса в ярком лунном свете серебрилась небольшая поляна. Видно было, что наст на ней слегка подтаял, а потом заледенел, как бывает ранней весной. Внезапно сверху раздался тихий звук хлопающих крыльев, с деревьев пылью упал потревоженный снег. На землю опустилась белая чайка и, шлепая ластами по ледяному насту, стала искать, чем бы поживиться. Вокруг не было ни кустарников с сухими ягодами, ни даже шишек, но на самом краю поляны у старого дуплистого дерева серел большой муравейник. Чайка вразвалку подошла к нему и стала ворошить клювом веточки и иголки. Вдруг муравейник пришел в движение и прежде, чем птица успела взмахнуть крыльями, мгновенно засосал ее в свою толщу. В лесу воцарилась абсолютная тишина, которую вскоре прорезал тонкий звон переломленного металла. Звук сработал для Петра как будильник – в ту же секунду он открыл глаза.
Его моментально ослепил электрический свет. Чуть-чуть привыкнув к нему, Петр осмотрелся. Помещение, в котором он лежал, было ему незнакомо. Две койки – одна пустая, медицинский аппарат, стол, стулья, темное ночное окно в обрамлении бежевых штор. Даже какое-то растение на подоконнике – первое, увиденное Петром на архипелаге. Вроде и больничная палата, но какая-то просторная и уютная, похожая на номер в хорошей провинциальной гостинице. Благостную атмосферу нарушал только высокий писк датчика на медицинском аппарате.
Петр не успел до конца очухаться, когда в комнату вбежала взволнованная медсестра Татьяна, что осматривала его после прилета. Правда, теперь она была одета в длинный приталенный халат с чепчиком и в целом выглядела значительно более элегантно и ухоженно. Увидев, что Петр проснулся, медсестра всплеснула руками и радостно воскликнула:
– Очнулись? Слава богу! А мы тут все ночей не спали. Дайте-ка я проверю показатели… Пульс, давление, все в норме. Да вы в рубашке родились!
Голова казалась свинцовой, во рту было сухо. С трудом раскрыв слипшиеся губы, Петр тихо спросил:
– Где я?
Татьяна даже немного растерялась от вопроса:
– Ну как где… на станции. На острове Земля Александры.
– А какой сейчас день?
– Второе февраля.
– Что со мной случилось? И что это за помещение, мне казалось, что на островах только медицинская палатка была?
– Честно говоря, не знаю, про какую палатку вы говорите… Вы в больничном отсеке станции. Что с вами произошло, я точно не знаю, но нашли вас пограничники на дальнем пляже, когда делали утренний обход. Видимо, провалились под лед, а потом вас прибило к берегу волнами. Дела у вас были не очень: перелом двух ребер, вода в легких, признаки кессонной болезни. Правда, что удивительно, никаких обморожений. Начальница экспедиции хотела вас переправить в госпиталь на материк, но погода была неспокойной, поэтому решили, что лучше вам пока здесь побыть. Так вы и пролежали в палате без сознания три недели.
– Ничего не понимаю… – растерянно сказал Петр.
– Не переживайте, вы же только очнулись, – Татьяна сочувственно погладила его по плечу. – Вы же в принципе помните, как вас зовут, в каком году родились?
– Петр Лазарев, родился в девяносто втором. Прибыл на архипелаг перед Новым годом.
– Замечательно! Голова у вас работает великолепно, значит, просто надо немного подождать, восстановиться. Полежите, а я пойду скажу Аяне, что вы проснулись. Вот она будет рада! Между прочим, каждый день приходила вас навещать.
Медсестра многозначительно подняла брови и вышла из палаты. Оставшись в одиночестве, Петр осторожно ощупал гипсовый корсет на ребрах. Безуспешно попытался привстать, затем принялся рассматривать стены и потолок. Довольно быстро начала кружиться голова. Он закрыл глаза и сквозь полудрему услышал легкие шаги и возглас: «Петя!»
Аяна подбежала к кровати так крепко обняла Петра, что у него от боли заплясали зайчики в глазах. Он тихо застонал, она тут же с испугом отпрянула и взяла его за руку:
– Ой, прости меня, я так обрадовалась, что совсем забылась… Тебе очень больно?
– Да нет, нормально… – прохрипел Петр. – Очень рад тебя видеть.