– У аппарата, – с явным разочарованием в голосе ответил чекист. – В смысле срочно? Это что, не может подождать пару часов? У меня тут диверсант на допросе! Указ самого? Тогда конечно… Жди, сейчас буду.
Энкавэдэшник повесил трубку и, нахмурившись, поставил пепельницу обратно на стол.
– Повезло тебе, гаденыш, получил небольшую передышку. Очень советую тебе воспользоваться ей, чтобы освежить в памяти имена членов группы. Ты их потом все равно вспомнишь, когда я тебе ногти вырывать начну, но ведь можно до этого и не доводить. Сухонкин!
В кабинет, опасливо сутулясь, вошел высокий солдат. Он неловко нес винтовку в руке как посох.
– Охраняй задержанного, а товарищ твой пусть дверь сторожит. Если попытается бежать, стреляй, но чтобы не насмерть. Он нам еще нужен. Смотри, что случится – пойдешь под трибунал.
– Так точно, товарищ майор! – солдат вытянулся по стойке «смирно».
– Вольно, – буркнул чекист и, накинув на плечи шинель, вышел из кабинета.
Макар и солдат остались одни. В тишине за стеной еще долго был слышен звук удалявшихся по коридору шагов. Сухонкин сначала стоял с винтовкой напротив фотографа, как на карауле. Затем, видимо, устав, присел на табурет у стены, снял каску и положил на колени.
– Тебя как зовут? – после долгого молчания спросил Макар.
– Задержанным разговаривать не положено, – буркнул солдат.
По его голосу Макар понял, что ему скучно сидеть просто так. К тому же он то и дело бросал на фотографа любопытные взгляды. Перед Макаром замаячила призрачная надежда выбраться из застенков.
– Ты сам из Правдинска? Родился здесь? – спросил он.
– Говорю же, не положено…
– Да ладно тебе, нам еще с тобой тут неизвестно сколько сидеть. Так и со скуки помереть можно. А я вам нужен живым, тебе майор это четко сказал!
Солдат ухмыльнулся.
– Меня вот Макар зовут, я из Москвы.
– Ой, да что ты заливаешь, из Москвы он… Заслали тебя к нам откуда-нибудь.
– Да откуда меня могут заслать? Ты что, разве не видишь, что я простой русский человек.
– На советского гражданина ты не похож. Одет как иностранец, в какую-то куртку яркую, да и говоришь странно. Ты небось из этих, эмигрантов.
– Помилуй, какой же я эмигрант, мне лет-то чуть больше тридцати.
– Это да, для белогвардейца ты, конечно, молодоват. Ну, может, внук ихний или правнук, пес тебя знает. Одно слово, не наш. Да и будь ты добропорядочным гражданином, ты бы к нам на завод не полез.
Макар отметил про себя, что тон солдата стал чуть более дружелюбным. «Может быть, они все-таки актеры? – подумал он с надеждой. – А этому парню выпало быть рядовым, глупее роли не придумаешь».
– Да не лез я к вам, больно мне надо. Я по Правдинску гулял. Ты же сам видел, что я к вам с поверхности упал.
– Ну а в Правдинске ты что забыл? Туда, вообще-то, тоже ездить нельзя.
– Может, просто погулять захотелось, пофотографировать. Там все равно все заброшено давно.
– Да? – спросил солдат с явным интересом. – И что же там, совсем никого?
– Ни души.
– Значит, правду говорят, что в войну все разбомбили.
– Да вроде война до Правдинска не дошла… А ты оттуда?
– Не, я уже в Кривдинске родился. Дед Сергей из Правдинска был. Меня в честь него назвали.
– Так ты, значит, Серега?
– Черт!.. – солдат прикусил губу от досады.
– Ладно тебе, не дрейфь, не скажу майору ничего. Да он мне и не поверит все равно. Слушай, дурацкий вопрос: а какой сегодня год?
– В смысле какой? 2021-й.
– Правда… И что, мы по-прежнему живем в СССР?
– Конечно, где же еще!
– А кто у власти?
– В смысле? Ты что, идиот? – Сергей покрутил пальцем у виска и показал взглядом на портрет Сталина.
– Но как же он столько прожил? Ему же должно быть уже больше ста лет!
Солдат в ужасе огляделся и, наклонившись так низко, как только мог, громко зашипел:
– Тебе что, мало досталось?! Кто такие вопросы вообще задает?!
– Да какая разница, мне, может, жить-то осталось всего ничего… Они меня два раза убьют, что ли?
– Знаешь, Макар, у нас тут такие мастера, что ты, может быть, еще захочешь, чтобы тебя три раза убили, пока они с тобой беседовать будут.
– Ясно… Слушай, Серега, можешь мне по-дружески дать немного воды? Буквально пару глотков, а то я уже часа три с пересохшим горлом.
Солдат отвел взгляд и закусил губу.
– Тебе жалко, что ли? – спросил Макар с грустью в голосе. – Это, считай, мое последнее желание. Вернется майор – и все, нет меня. А так хоть водички напоследок попью.
Сергей заерзал на табурете и спустя несколько мучительных секунд все же встал, положил каску и винтовку на табурет и подошел к столу. Проверив на свет, какой из гладких стеклянных стаканов чистый, он торопливо налил в него воду из графина и протянул Макару: