Между тем погоня, похоже, прекратилась. По крайней мере, никто больше не пытался в него стрелять. В какой-то момент Макар посмотрел вниз и с ужасом обнаружил, что шахта частично заполнилась водой и ее уровень быстро поднимается. Выходило, что граната сделала свое дело – обвалила своды и блокировала туннель. Правда, Макару легче от этого не стало. Лезть быстрее он не мог, поэтому просто тихо завыл и продолжил медленный путь наверх. Макар уже не боялся умереть, у него просто не осталось сил на страх. К тому же принять смерть от стихии казалось ему более достойным, чем от рук полоумных косплееров НКВД. Лишь свет, обещавший близость долгожданной свободы, заставлял его лезть, несмотря ни на что.
Он поднимался медленнее воды и ждал, что с минуты на минуту она настигнет его и он почувствует, как холодом окутывает ноги. Однако время шло, одна ступенька сменялась другой, а этого все не происходило. Обернувшись еще раз, Макар увидел, что вода остановилась, видимо достигнув какого-то естественного уровня. Он почти равнодушно зафиксировал в голове этот факт и полез дальше.
Путь наверх занял у него около часа. Преодолев последнюю ступеньку, он оказался внутри квадратного вентиляционного киоска. Сквозь высокие плотные решетки дробился и проникал внутрь солнечный свет, так что Макар на секунду почувствовал себя внутри католической исповедальни, вроде тех, что он не раз видел в кино. Двери или окна в киоске не было, но одна из решеток показалась ему менее устойчивой, чем остальные. Он осторожно переполз на находившейся рядом узкий уступ, приподнялся и, вцепившись в нее пальцами, навалился всем телом. К удивлению Макара, решетка легко поддалась и, скрипнув рассохшимися от старости болтами, выпала наружу, увлекая за собой. Фотограф кубарем полетел вслед за ней и, прежде чем успел что-либо осознать, ударился головой и потерял сознание.
Из черного глухого забытья Макара пробудила странная слуховая галлюцинация. Ему казалось, что чей-то тихий женский голос очень ласково зовет его по имени. Он открыл глаза. Все вокруг было белым, словно кто-то накрыл Макара огромной белой простыней.
«Неужели я умер? – подумал он. – Это что же получается, я в раю? Хотя нет, на рай не похоже. На ад, впрочем, тоже. Наверное, я в чистилище. Ну, в общем, да, такое небытие. А может, это просто пустота и я теперь здесь навеки? Надо было чаще в церковь ходить. Только почему здесь так холодно…»
Его размышления прервал все тот же приятный голос, который теперь как будто звучал чуть громче. Он повернул голову и увидел, что прямо по пустоте к нему бежит кто-то в красном. Постепенно взгляд Макара сфокусировался, и он рассмотрел черневшие на белом фоне палки и ветки.
«Это же снег! Выпал, пока я был внизу!» – осенила его догадка. И тут же в голову ворвалась следующая мысль, громкая, ошеломительная, такая, что хотелось кричать во все горло, срывая голос: «Я живой! Живой!!!»
Макар с трудом приподнялся и сел. Вентиляционная сетка пружинила, как старый матрас, и больно впивалась в тело через одежду. Теперь он видел шпиль колокольни и черневшие вдалеке крыши правдинских домов. Похоже, он вылез где-то посреди колхозного поля. Фигурка в красном постепенно приближалась, и Макар не столько узнал, сколько догадался, что это Маша в своем клетчатом пальто.
«Как она тут оказалась?» – удивился он.
Вместо ответа Макар разглядел на краю поля еще одну маленькую фигурку. Она стояла возле белой «Нивы», сливавшейся со снежным фоном так, что виднелись лишь колеса.
«Да ладно… – еще больше поразился фотограф. – Неужели он за мной вернулся?»
Макар никак не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Глаза защипало, по щекам покатились слезы. Он попытался встать, но понял, что не может. Сил едва хватало на то, чтобы не упасть и снова не отключиться. К тому же раненая нога совсем не слушалась и ощущалась как инородное тело. Оставалось только ждать.
Маша добежала до него минут через пять, когда он успел уже порядком продрогнуть на холодном ветру. Оказавшись рядом, она согнулась от одышки, уперев руки в колени. Ее щеки раскраснелись от бега, волосы намокли и прилипли ко лбу красивым завитком, напомнившим Макару старую афишу с испанской танцовщицей.
– Слава богу, ты живой! – воскликнула она, с трудом переводя дыхание. – Я уж думала, мы тебя не найдем!
Макар хотел ответить и поблагодарить за такое неожиданное счастливое спасение, но изо рта вырвалось только невнятное мычание, перемежаемое стуком скачущих от холода зубов. Маша обеспокоенно его оглядела:
– Ты поранился, что ли? Весь в крови… Сможешь идти?