«Блин, нахрена я пил… – с горечью подумал он. – Ведь знал же, что ничем хорошим не кончится. Хорошо еще, Маратыч свалил, носился бы сейчас по вагону и ржал как конь».
Осторожно перевернувшись на живот, Петр уперся руками в полку и медленно поднял себя как домкратом. К горлу подкатывала тошнота, голова кружилась, но, по крайней мере, он уже мог сидеть. В купе вновь постучались.
– Войдите! – хрипло отозвался Петр.
Дверь приоткрылась, и в проеме показалось лицо Ольги. Проводница ехидно ухмылялась:
– Доброе утро. Я смотрю, лечь вовремя не получилось?
Петр промычал в ответ что-то нечленораздельное.
– Может, чайку?
– Да, пожалуйста.
Ольга раскрыла дверь, исчезла и вернулась через минуту с пакетиком чая и подстаканником, полным дымящегося кипятка. Петр поблагодарил ее, с трудом вытащил кошелек из кармана джинсов и расплатился картой.
– До прибытия десять минут, – сказала проводница, выходя из купе. – Если что, в туалет пока очереди нет.
Петр рассеянно надорвал упаковку и кинул пакетик в стакан. Заварка красивыми узорами окрасила кипяток. Умываться в поезде он не собирался: его мутило от одной мысли, что предстоит чистить зубы перед трясущимся зеркалом. Лучше уж на вокзале или где-нибудь в городе.
Медленно выпив обжигающий чай, Петр засунул ноги в ботинки и стал ждать. Поезд ехал все медленнее, пока не остановился совсем. Раздался звук открываемых дверей, Ольга вновь прошла по коридору, выкрикивая: «Петербург!»
Петр оперся на столик, осторожно поднялся, надел пальто и шапку, накинул рюкзак и побрел к выходу. Несмотря на то что вагон был полупустым, у двери образовалась небольшая пробка. Грузная женщина с ребенком, кошкой и сумкой-тележкой никак не могла решить, кого или что опустить на перрон первым. При этом кошка орала на хозяйку, мать на дочь, а стоявший следом за ними престарелый бородач – на всех сразу.
Петр понял, что его вот-вот вырвет. Он развернулся и из последних сил пошел в соседний вагон. Несмотря на головную боль и тошноту, Петр краем глаза поглядывал в каждое купе, которое проходил. Не то чтобы он опасался встречи с Вадимом Маратовичем, но по возможности хотел ее избежать. В этом ему повезло: военного как будто и след простыл.
Петр неуклюже вывалился на перрон и вдохнул сырой питерский воздух. Лицо моментально обветрилось и начало мерзнуть. В левом ухе раздалась оглушающая мелодия «Гимна великому городу» из динамика. Петр почувствовал, что, если сейчас же не вырвется с вокзала, его либо стошнит, либо он потеряет сознание. Оббегая неспешных заспанных пассажиров, он добрался до конца перрона и устремился в арку, ведущую на Лиговский. Там, как всегда, стояла пробка из такси, замыкавшаяся в петлю на площади Восстания.
Петр перешел дорогу, нырнул в ближайший открытый двор, открыл оставшуюся с вечера банку «Балтики» и чуть отдышался. После пива стало немного лучше, но изначальный план все равно требовал корректировки. Ни о каком Русском музее и речи быть не могло: необходимо было окончательно протрезветь и привести себя в порядок к важной встрече.
Посмотрев маршрут по навигатору, Петр побрел в любимую рюмочную в районе Пяти углов, где подавали отличные похмельные щи. Ледяной декабрьский ветер превратил пятнадцатиминутную прогулку в настоящую пытку. К тому же Петр, как назло, забыл в вагоне перчатки и теперь почти не чувствовал рук.
Хотя рюмочная открывалась в одиннадцать, дверь оказалась заперта. Петр сделал ладонь козырьком и заглянул в витрину: над баром горел свет. «Наверное, не ожидали никого так рано в будний день», – подумал он с надеждой. Потоптавшись у входа с минуту, Петр понял, что открывать заведение никто не намерен. Красными от мороза пальцами он набрал на смартфоне телефон рюмочной – в ответ раздались только протяжные гудки. Конечно, можно было пойти и в другое заведение, вокруг их было много, но Петру так хотелось щей…
Не в силах больше терпеть, он забарабанил в деревянную дверь кулаком. Из кухни показалось удивленное лицо девушки с лиловыми волосами и массивным пирсингом в носу. Она подняла вверх указательный палец, призывая раннего гостя подождать. Петр натянул пальто на голову и стал прыгать на месте, чтобы не околеть. Со стороны он напоминал мешок на ножках.
Вскоре замок хрустнул, кто-то потрогал Петра за плечо. Он высунул голову из пальто: девушка стояла рядом в одной толстовке и смотрела на него как на идиота.
– Заходите. Я покурю и приду, – сказала она.
– Спасибо! – только и смог выговорить Петр, забегая в рюмочную.
«Как же она не мерзнет? – удивился он про себя. – Все-таки в Питере народ совсем другой, может быть, даже на генетическом уровне».