— Что делать будем? — спросил Толька.
Юрка пожал плечами: куда разгонишься в наглаженных штанах и рубашках? Можно только стоять, руки по швам, да на солнышке греться. Но такого безделья они бы не вынесли.
На пустыре роились мальчишки. Метали в небо змейки: кто выше. Голова «змейки» — болт или гайка. Лучше всего — гайка. К ней привязана веревочка, с другого конца — перо. Раскрутишь змейку за хвост, метнешь изо всей силы, — она взовьется высоко-высоко, а перо мелькает, вертится, как пропеллер.
Юрка с Толькой и себе надумали сделать змейки. В палисаднике тетки Феклы лежал огромный камень. Поначалу, когда только стали тут жить, Юрка его сторонился: камень напоминал ему кладбищенское надгробье. И, между прочим, ходил слух, будто тетка Фекла похоронила в палисаднике дочку. Девочка умерла сразу же после рождения, и тетка с мужем «на гробки» ее не понесли, а схоронили возле хаты. Слуху тому Юрка не очень верил, к серой безмолвной глыбе привык, и возле камня устроил небольшой склад железного боя и хлама, который повсюду разбросала война. Кучей лежали болты и гайки, мелкие детали горелых немецких машин, осколки мин, пустые «лимонки», обрывки пулеметных лент, половина винтовочного ствола, разнокалиберные гильзы, проломленная осколком немецкая каска и всякие пластинки, цилиндры, стержни, пружины неизвестного назначения. При таком арсенале что стоило — сделать простые змейки?
Они бегали вместе со всеми, по пустякам надрывали голоса, неистово раскручивали свои гайки, когда вдруг Толька заметил, что один молчаливый коротыш подбрасывает головку от снаряда, обвязанную бинтом.
— Ты где взял? — остановил его Толька.
— Братуха дал.
— Она ж бабахнет. Понимаешь?
На смех подняли Тольку:
— Перетрухал, вояка!
— Мы пробовали. Она негодная.
— Нет, годная, — сказал Толька.
— Спорим?
— Спорим. — Толька забрал у коротыша головку.
Пришли в Юркин двор. У него же — камень, как наковальня. Толька приказал:
— Сховайтесь.
Мальчишки отступили немного — кто за деревья, кто за угол хаты. Насторожились.
Толька выбрал позицию. Размахнулся… Головка тупо ударилась в корявый скос камня и откатилась. Толька подобрал ее, швырнул опять.
Мальчишки загалдели:
— Не трать силы.
— Мы ж тебе говорили — негодная она.
Они посмеивались, а Толька не сдавался. Подозвал Юрку:
— А твоя где?
— Лежит, закопанная.
— Тащи.
Юрка ковырнул землю за камнем, обтер холодный взрыватель.
— Давайте по очереди. Будем кидать по три раза, — сказал Толька.
Сам он и начал. Затем передал головку другому. И пошла она из рук в руки.
— Ну, кто везучий?
Бросали с одного и того же места — от стены хаты в угол палисадника: тут не было и десяти мальчишечьих шагов. Когда очередь дошла до Юрки, всем уже эта затея поднадоела. Больше никто не осторожничал. Толька даже не смотрел на пацанов — копался в железках.
— Толь, отойди, — попросил его Юрка.
Неприятно тяжелой была головка от снаряда, который немцы не успели выпустить. И стала теплей, чем несколько минут назад: это мальчишки согрели ее руками.
— Ну отойди, Толь.
Он усмехнулся:
— Та чего ты? Кидай.
Кидать? А почему Юрка обязательно должен ее кинуть? Кто приказал? Только потому, что все кидали? А вот Юрка не будет. Не хочет. Сейчас пойдет и в речке ее утопит. Кто ему запретит?
— Та кидай. Слышь?
— Сдрейфил?
И вдруг — точно кто подтолкнул Юркину руку. Он кинул…
Огонь ударил Юрке в глаза, песок полоснул по лицу, что-то лопнуло в ушах… И день померк. Ни света, ни деревьев, ни мальчишек, ни их голосов… Какой-то провал перед глазами, а в голове — противный до тошноты звон… И Тольки нет. Почему? Он же сейчас был здесь, возле камня… Куда они все делись? И сколько же времени прошло, что они скрылись, бросив Юрку одного?.. И что это было?
— А-а-а-а! — вывел его из оцепенения жуткий крик.
Из-за угла выскочил Толька. Когда успел обежать вокруг хаты?.. Он закрывал рукой левую часть лица. Напротив Юрки остановился, что-то хотел сказать, но не мог. Его трясло всего. Он отнял от лица ладонь. Из круглой и темной, как вишня, раны под левым глазом и от виска полосой потекла кровь. Толька увидел кровь на ладони, на рубашке — и позвал отчаянно:
— Ма-моч-ка-а-а!