Ровена нашла Мистраля в столовой, где из скатерти-самобранки (концерн Вуглускра, усовершенствованная модель версии 27.10.7) одно за другим выскакивали аппетитные блюда, в то время как мелодичный голос, льющийся откуда-то с потолка, перечислял ингредиенты, а также калорийность каждого кушанья и сулил хозяину этого жилища приятного аппетита. Ровена подумала, не похоже ли ее поведение на отступление, но, так и не придя ни к какому выводу, все же села за стол, — правда, слегка отодвинувшись от него.
— Тебя не было на дне нерождения, — начала она, искоса следя за Мистралем.
— Чьем? — равнодушно спросил писатель.
— Матильды.
— А, да. — Ровена была почти уверена, что сейчас он скажет, что был занят работой, но Мистраль в очередной раз не оправдал ее ожиданий. — Я потерял приглашение.
— А позвонить мне не мог?
— Зачем?
Ровена подумала, не швырнуть ли в Мистраля еще чем-нибудь. Но сдержалась.
— Иногда мне кажется, что ты совсем меня не любишь, — пожаловалась она, беря с блюда персик. Мистраль пожал плечами.
— Ты меня тоже не любишь, — отозвался он. — По-моему, тебе не на что жаловаться.
У персика оказался вкус яблока. Ровена поморщилась.
— Чтобы любить такого, как ты, надо быть сумасшедшей, — с готовностью ответила она одной из роковых фраз из своего лексикона. Обычно мужчины не испытывали особого восторга, услышав ее, но Мистраль даже ухом не повел.
— Возьми лучше грушу, — посоветовал он. — Она действительно похожа на грушу.
У Ровены пропало настроение даже устраивать скандал.
— Ты невыносим, — с горечью промолвила она. — Просто невыносим. Это ужасно…
Сам Мистраль так не считал, но навязывать кому-либо свою точку зрения было не в его характере, и поэтому он просто промолчал. Что-то сдавленно хрюкнуло у ножки стола. Ровена опустила глаза и заметила свою питонью сумочку, которая, забыв об ушибе, приползла сюда и теперь умоляюще топорщилась, поглядывая на надкушенный персик в руке хозяйки. Преодолев внезапно нахлынувшее отвращение, Ровена швырнула его сумочке, и та заглотнула его молнией так жадно, что чуть не подавилась косточкой.
— И вообще, нам надо расстаться, — безжалостно продолжала Ровена. — Боровский предложил мне выйти за него замуж.
— Боровский? — переспросил Мистраль. — Это кто?
— У его отца 16 заводов, — ответила Ровена, скармливая прожорливой сумочке горсть вишен. — И собственная футбольная команда, хотя тебя это, конечно, не интересует.
— Ничего не имею против футбола, — отозвался Мистраль. — Кофе будешь?
— Не буду, у него наверняка окажется вкус чая, — отрезала Ровена. — Эта скатерть-самобранка — жуткая гадость. Как и все, что делает Вуглускр.
— Может быть, — равнодушно ответил Мистраль.
После этой фразы он замолчал, а сумка меж тем счавкала десяток желтых слив.
— Скажи что-нибудь, — наконец не выдержала Ровена. Мистраль взглянул на нее непонимающе.
— О чем? — спросил он.
— О Боровском. Ведь он хочет, чтобы я вышла за него замуж. Ну так как?
Она улыбалась. Мистраль отвел глаза. Он прекрасно помнил, что, по словам Ровены, все молодые люди из ее окружения (за исключением Филиппа) только и делали, что наперебой предлагали ей руку и сердце, — но, несмотря на это, Ровена до сих пор почему-то ни разу не побывала замужем.
— Ревнуешь? — спросила Ровена, как всегда истолковав его молчание в благоприятную для себя сторону.
— Не знаю, — честно ответил Мистраль. — Может быть.
Ровена поднялась с места.
— У нас будет самая роскошная свадьба, — пообещала она. — Лучше, чем у Матильды и Филиппа.
— А Филипп разве женится? — рассеянно спросил Мистраль. Ровена снисходительно усмехнулась.
— Нет, дорогой, ну на что это похоже… Конечно, женится. И я выхожу за Боровского. Но ты не беспокойся, — я обязательно пришлю тебе приглашение. Я даже распоряжусь, чтобы тебя пустили без приглашения, если ты вдруг снова его потеряешь.
Она взяла сумочку (питон наелся так, что теперь только тихо икал), поправила платье, холодно кивнула Мистралю и скрылась за дверью.
«Интересно, что я чувствую?» — подумал Мистраль. И не почувствовал ничего.
На всякий случай он посмотрел на часы и убедился, что в его распоряжении имеется еще пять минут. Про себя он обрадовался, что Ровена ушла от него без особого скандала, иначе он бы точно опоздал к издателю, а Мистраль вовсе не хотел этого. Оставшиеся пять минут он употребил на то, чтобы отдать приказание скатерти убрать все со стола, а также на подыскивание синонимов к слову «пумперникель». Подобрав 16 синонимов (включая те, что водились в марсианском диалекте), Мистраль точно в срок покинул квартиру и ровно за одну минуту до назначенного времени был уже в здании издательства. Если фраза о том, что точность — вежливость королей, соответствует действительности, то Мистраль был не то что королем, а как минимум императором. Он никогда никуда не опаздывал, даже когда впереди его не ждало ничего хорошего, а вот его друзей, которые в массе своей привыкли являться на несколько часов позже на любую встречу, которая была им назначена, пунктуальность писателя повергала в тоску.