– Да, тесновато было бы… – вздохнул мальчик. – Бедному Данечке, когда он был маленьким, некуда было бы даже свой горшочек поставить. Пришлось бы его всю жизнь держать в руках.
– Ужасная картина – жизнь с горшком в руках, – улыбнулась мама. – Говорят: если бы не умирали – небеса бы подпирали. Вот и выходит, милый: чтобы рождались новые люди, те, кто уже пожил, должны сходить с поезда.
– И это Бог так придумал? – удивился мальчик.
– Он! – ответила мама.
– Ну что ж… – вздохнул Даня. – Господь плохого не придумает.
Мальчик встал со стула и подошёл к окну. За окном булькала весна, текли ручьи, пели птицы.
– Значит, придётся и мне туда ехать. – Даня чуть не расплакался, но мама успокоила:
– Не трусь, сынок!
Потом она к первому вагону пририсовала второй, побольше.
– А почему он больше первого? – спросил сын.
И мама объяснила:
– Сначала в твоём вагоне было мало людей: я, папа, бабушка и дедушка. Но потом ты подрос и пошёл в школу.
– Всё понятно! Следующий вагон будет называться «институт», – догадался мальчик.
Даня взял у мамы карандаш и стал старательно – для себя же – вырисовывать большой вагон:
– Твой сын, Даниил Михайлович Казаков, станет Главным строителем. Я слышал, что Главные кучу денег получают: квартиры-то дорогущие. А ты будешь матерью Главного строителя.
– Ух ты! – засмеялась мама. – Ну и мечта!
Она хотела взять у сына карандаш, но он не отдал:
– Следующий вагон я тоже сам нарисую. Он называется «Семья», потому что я женюсь, когда вырасту!
– Одобряю! – похвалил вошедший в комнату папа. – Кандидатура, сынок, уже намечена?
Папа, как оказалось, слышал из кухни весь разговор.
– Я, папа, женюсь сразу на двух: на Даше Карасёвой, ей уже обещано… Обманывать же нехорошо?
– Нехорошо, – согласился папа. – Мужчина не должен никого обманывать, тем более родную невесту.
– А кто вторая? – улыбнулась мама.
– Моя любимая Мария Александровна Львова, конечно, – ответил сын.
– Твоя учительница по английскому? – спросил папа, и глаза у него стали удивлённой формы.
– Ну да. Пусть меня всю жизнь английскому учит, но только БЕСПЛАТНО, как родного мужа.
– Мать! – засмеялся папа и ударил в ладоши. – Какой же у нас хозяйственный мужик растёт.
– Весь в тебя! – гордо заявила мама, а потом добавила: – Ты разве не знаешь, Данёк, что у христианина только одна жена должна быть.
– Ну ладно, пусть останется одна Дашуля, – подумав, решил мальчик. – Я думаю, Мария Александровна не обидится. Я ей всё объясню! И потом, у неё своя квартира есть, а в моём вагоне и без неё тесно.
– А вот и не тесно… – вздохнул папа.
– Не тесно, – подтвердила мама. – Время от времени машинист будет объявлять, ну, например, скажет твоей бабушке: «Дорогая Анна Петровна, ваша остановка!» Машинист притормозит на секундочку на станции, бабушка всем помашет рукой и пойдёт к своей берёзке.
– Она выйдет, а мы дальше? – спросил мальчик, и у него защипало от слёз в горле.
– А мы дальше, – ответил папа. – И кому следующему выходить, неизвестно. Может, дедушке, может, маме или мне.
И папа с грустью обнял маму, а мама опустила голову ему на плечо.
– Мама, а нельзя вам не выходить никогда из моего вагона?
– Нельзя, любимый мой, нельзя, воробышек…
– А я с машинистом договорюсь.
– С этим машинистом, Данечка, никому нельзя договориться, – сказал папа. – Им Сам Бог командует.
– Понятно… А когда я доеду до своей берёзки, в моём вагоне останутся мои детки, да? – снова спросил сын.
– Верно, – тихо произнёс папа, – и они поедут дальше к своим берёзкам. А их дети – к своим, а поезд «ЖИЗНЬ» всё будет мчаться и мчаться. И жизнь будет продолжаться.
– Целых миллион лет, да, пап?
– Не знаю, всё зависит от того, что скажет машинисту Бог.
И папа нарисовал машинисту на фуражке рыбку, а рыбка – это как военный знак для всех солдат христианской армии.
– Грустно-то как, – вздохнул Даня.
– И вовсе нет, – улыбнулась мама и поцеловала его. – Как только ты, Данечка, выйдешь у своей берёзки, твоя бессмертная душа – пырх – упорхнёт, как птичка, к Богу. И там, я надеюсь, все мы: и ты, и я, и папа, и дедушка с бабушкой, и все наши прапрародственники – встретимся. Души любящих Бога людей, ну, тех, которые живут по Его законам, встречаются в Раю. – И мама взмахнула руками, как крыльями.
– Неужели нам там всем не будет тесно? – спросил сын и тоже взмахнул руками-крыльями.
– Около Бога не бывает тесно, Данюша, – улыбнулся папа, – около Бога всегда свободно и радостно.