— Ненормальная как есть! Ночью, ты слышала, что-то по-латыни говорила! Древний язык, и сама она такая же древняя. И вредная жутко. Всё зыркала.
— Мёртвый язык, а не древний. Но это не латынь, это группа такая, Era. Вот эту песню пела:
Ameno
Omenare imperavi ameno
Dimere Dimere matiro
Matiremo
Ameno
— Откуда ты знаешь?!
Арина фыркнула. Парень не понравился ей сразу. Девушка была милой и вежливой, но в планы Арины не входили отношения с попутчиками, все эти «вагонные споры последнее дело, когда больше нечего пить».
Арина наносила косметику быстро и умело. Консилер. Замазать синяки, оттенить нос и губы. Потом брови — немного подрисовать и распушить. Тушь для ресниц пусть будет зелёной, она с трудом нашла этот оттенок — хаки. Красная помада была бы лишней, а другой нет. Обойдёмся без.
Сейчас надо будет привести в порядок голову и переодеться. Она сняла с волос сложно замотанный тюрбан, помотала головой, помассировала кожу, приподняла волосы.
Когда она распахнула дверь в купе и сказала: «Можно», глупый парень сказал: «Здрасте». Девушка улыбнулась:
— Вам помочь с вещами?
— Спасибо. У меня нет вещей.
Молодой человек пялился на Арину молча, и она слышала, как он формулирует вопрос про то, куда же делась старуха. Девушка даже ткнула его локтем. Надо было и губы накрасить, но Арина не была уверена, что ему понравится.
Нам же не целоваться, сказал голос в её голове.
Но она сомневалась.
Арина быстро сложила все вещи, собрала постельное бельё и сама отнесла его проводнице.
— Рано вы, — проворчала та.
Арине было всё равно; она прошла в тамбур и закурила.
— Потерпели бы, — сказала проводница. — Уж почти на месте.
Арина хотела выйти самой первой — она спешила. «Так мало времени, чтобы успеть так много», — привычно подумала она фразой из мультика про жёлтую подводную лодку.
Вокзал встретил её запахом моря. Арина зажмурилась, быстро улыбнулась, открыла глаза, собрала на лице выражение полного равнодушия и поспешила в сторону автобусной остановки.
Перед витриной магазина Арина замерла. Какой режим сработает лучше? Поездное занудство? Милая беспомощность? Работает она вообще в алкомаркетах, когда тебе почти сорок? А, черт! Надо быстрее.
— Добрый день! Мне бутылку Камю и два хрустальных бокала. Или богемских. Есть?
Кассирша выразительно фыркнула:
— Стаканчиками одноразовыми не обойдётесь?
Надо было включать режим повышенной агрессии и раздражительности, подумала Арина и сделала специальное лицо.
— Нужны проблемы? — ласково спросила она. — Хотите «звонок другу»?
Из подсобного помещения выскочил молодой человек.
— Не надо никаких звонков, у Клавдии просто аллергическая реакция!
— На хрусталь?
Арина поняла, что победила, но снова переключаться не хотелось.
— Подарочный набор! Только для вас с колоссальной скидкой, — почти пропел молодой человек. — Настоящая кожа, самый наивыдержанный коньяк и чудесные коньячные бокалы! Гарантийный талон!
— Вас продажам учили в лихие девяностые?
Молодой человек слегка пригасил улыбку и продолжил:
— Талон главным образом на бокалы! Небьющиеся!
Арина натянуто улыбнулась:
— Остались от прежнего владельца?
Торговаться ей не хотелось, она оставила достаточно денег на коньяк и бокалы, но хотелось ещё закуску. Он бы предпочёл пельмени или печёночный торт, но где она найдёт торт или пельмени? В чужом городе? Почти ночью?
Пляж был пустынным. Она ехала сюда на большом внедорожнике, водителя она помнила прекрасно, хотя последний раз видела его двадцать лет назад. Он её не вспомнил, но старательно изображал узнавание.
— Когда вас забрать? Утром? Точно? Хорошо, но на всякий случай я не буду вырубать мобильник, да?
Опять с ней заигрывал — точно так же, как тогда. Они снова заехали к нему домой, и он вынес ей миску креветок: вчера поймали и мамаша нажарила, надо же вам там что-то есть, что вы там могли купить в этом магазине, у них и рыба-то неместная.
Надо было выбирать место ближе к городу и гостинице. Но как бы она могла гарантировать пустынность? Цвет у моря был зелёный с синевой. Возле вокзала и магазина — серый с коричневым. Арина начала было думать про то, что всё это люди. Чем меньше людей, тем чище цвет.
Надо было проверить, сохранилась ли у них связь; она сняла обувь, закатала брючины и пошла к воде. Вода обожгла её и тут же утешительно лизнула. Между камней шевелились трепанги. Они всё ещё дружили с морем.