Кимура смотрит в зеркало еще раз, кивает своему отражению, возвращает пистолет в пакет и выходит в пространство вагона.
Девушка-проводница в проходе готовит тележку с товарами, и он практически врезается в нее. Он ей мешает, надо бы отойти, но Кимура ловит себя на мысли, что не может оторвать взгляда от стоящих в тележке банок с пивом, и поспешно ретируется.
«Запомни, один глоток — и все кончено, — проносятся у него в памяти слова отца. — Алкоголизм неизлечим. Всего один глоток — и ты опять в его власти».
Кимура заходит в четвертый вагон и идет вперед по проходу. Мужчина, сидящий слева, устраивается поудобнее на своем месте и задевает Кимуру ногой, когда тот проходит мимо. Пистолет надежно спрятан в бумажном пакете, но из-за глушителя он стал длиннее и слегка цепляется за ногу мужчины. Кимура поспешно отдергивает пакет и прижимает его к себе.
Нервы его на пределе, и в нем мгновенно вскипает бешенство. Он смотрит на пассажира, готовый дать сдачи: у того лицо хорошего парня, очки в черной оправе, он кротко склоняет голову и бормочет извинения. Кимура прикусывает язык и отворачивается, уже собираясь продолжить свой путь, когда хороший парень вдруг окликает его:
— У вас пакет порвался. Всё в порядке?
Кимура останавливается и проверяет, в чем дело. И правда, в пакете дыра, но из нее не торчит ничего такого, в чем можно было бы безошибочно опознать пистолет.
— Не твое дело, — огрызается Кимура и идет дальше.
Он покидает четвертый вагон, ускоряя шаг все больше по мере приближения к цели — пятый вагон, шестой…
Ватару однажды спросил его: «А как так вышло, что первый вагон синкансэна находится сзади?» — само собой, это было, когда Ватару еще… бодрствовал.
Мать Кимуры ответила:
— Какой вагон ближе к Токио — тот и первый.
— Как это так, папочка?
— Ближайший к Токио вагон — первый, следующий за ним — второй. Так что когда мы едем туда, где твой папа родился, первый вагон оказывается в хвосте, а когда возвращаемся обратно в Токио, он становится головой поезда.
Отец Кимуры добавил:
— Когда синкансэн едет в Токио, о нем говорят, что он поднимается в гору, а поезда, едущие из Токио, спускаются с горы. Так что все крутится вокруг Токио[2].
— Дедуля и бабуля, вы всегда поднимаетесь к нам в гору! Вам же это так трудно, наверное!
— Все потому, что мы очень хотим увидеть тебя. Так что нам приходится взбираться на гору.
— Но ведь за вас это делает синкансэн!
Отец внимательно посмотрел на Кимуру.
— Ватару — очаровательный ребенок. Трудно поверить, что он твой сын.
— Тоже все время задаю себе этот вопрос. Хотел бы я посмотреть в лицо его настоящему отцу…
Родители пропустили мимо ушей его колкое замечание и продолжили свою беспечную болтовню: «Хорошие гены передаются через поколение»…
Кимура входит в седьмой вагон. С левой стороны двойные ряды кресел, с правой — тройные, все одинаково развернуты спинками к нему. Он сует руку в пакет, сжимает пальцами рукоятку пистолета, затем идет вперед — шаг, другой, — считая ряды кресел.
Пустых мест больше, чем он ожидал, тут и там один-два пассажира, будто дождик накрапал. На пятом ряду, возле окна, Кимура замечает затылок подростка. Парень сидит с прямой спиной, из-под пиджака выглядывает ворот белой рубашки. Аккуратная стрижка — ни дать ни взять студент с доски почета. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть в окно, и зачарованно наблюдает за тем, как другой синкансэн прибывает на станцию.
Кимура подходит ближе. Когда между ним и подростком остается всего один ряд сидений, он какое-то мгновение колеблется — «неужели я и вправду собираюсь причинить вред ребенку, который выглядит таким невинным?». Узкие плечи, хрупкое сложение. Обычный старшеклассник, тихо радующийся своей самостоятельной поездке на синкансэне. Тугой узел напряжения и ярости внутри Кимуры чуть-чуть ослабевает.
А потом перед его глазами рассыпается сноп искр.
Сначала ему приходит мысль, что что-то случилось с электрическими системами поезда и где-то произошло короткое замыкание. Но нет, это его собственная нервная система — в долю секунды она выходит из строя; сначала искры, а затем — кромешная темнота. Подросток, сидевший у окна, разворачивается — так быстро, что Кимура и глазом не успевает моргнуть — и тычет какой-то штукой ему в бедро. Похожей на здоровенный пульт от телевизора. К тому моменту, когда Кимура понимает, что это самодельный электрошокер — тот самый, о котором говорили те пацаны из средней школы, которых он тогда прищучил, — его тело парализовано от кончиков пальцев до мозга костей, и каждый волос на его теле стоит дыбом, наэлектризованный.
2
В японском языке поезд, направляющийся в столицу, называется нобори-дэнся — то есть буквально «поднимающийся (в гору) поезд», а едущий из столицы в другой город или в пригород — кудари-дэнся — буквально «спускающийся (с горы) поезд».