— И что с ним в конце концов стало? — сквозь смех спросил Джо Джек.
— Последнее, что я слышал, — ответил Ховик, — так это, что он потом вырос и работенку непыльную нашел при шоферском профсоюзе.
— Гм. А знаешь что, — сказал Джо Джек, веришь, нет, а ведь я еще кое-что прослышал про тот загадочный поезд…
Наутро после стычки под Сакраменто Маккензи стоял возле двери вагона, дожидаясь охранников и оглядывая близлежащую местность. Особо приметных следов после полыхавшей ночью схватки в общем-то и не осталось: ни павших в траве, ни воронок от взрывов. Кое-где возле шпал различалось желтоватое поблескивание (должно быть, стреляные гильзы), только и всего. Мундиры занимались своим обычным делом — вид у них, может, и был чуть понурый от недосыпа, но оружие наготове; в воздухе остро пахло горелым порохом.
— Ну что, давай, говори, — подала голос Элис, возясь поблизости с одеждой.
— То есть?
— Ну, чего ты там хочешь сказать. Насчет прошлой ночи. — Лицо ее, когда Маккензи к ней повернулся, было совершенно непроницаемым. — Что мы такое с тобой сделали. Все равно что-нибудь да скажешь, рано или поздно, так что давай.
— А-а, — Маккензи, поколебавшись, неожиданно рассмеялся. — Знаешь, единственно, что на ум приходит, это что я читал в книге про Муссолини…
— Это еще кто? Индеец какой-нибудь?
— Да нет. Диктатор второразрядный, — ответил Маккензи. — Правил когда-то в Италии, да так страну довел, что его свои же в конце концов и расстреляли. Так вот, прочел я, насмешливым тоном продолжал он, — партизаны, что потом ею к стенке поставили, заперли того Муссолини в гостиничном номере, пока решали, как с ним быть. И женщину, любовницу его, — Кларой, по-моему, ее звали, Клара Петаччи, — тоже вместе с ним заперли. Так вот, когда за ним пришли, она вдруг и говорит: «Погодите-ка минутку!» и идет обратно в комнату, а когда спрашивают, зачем, отвечает: «За трусиками».
— Сочиняешь, — сказала Элис с подозрением.
— Да нет, клянусь, это же все было написано в книге по истории. Так вот, напрашивается-то, сама понимаешь, одно: чем там они занимались в те последние минуты, когда трусиков на ней не было? — Маккензи, расхохотавшись, мотнул головой. — И единственный возможный ответ, так это, что старая сволочь прикинула: если уж осталась минутка, так можно еще пошалить напоследок. Всегда считал, что в этом гад единственно был не промах.
— Господи, — Элис, соображая, сморгнула. — Никогда не научусь понимать белых. Ты-то о чем хотел сказать?
— Просто, — пояснил Маккензи, более размеренно, — что это, вероятно, один из основных человеческих инстинктов. Может, природа заботится таким образом о поддержании рода, или просто образуется выход напряжению и страху, не знаю. Хочу только сказать, что это не обязательно Должно быть связано с чем-то иным. Просто выходит как-то само собой. Так ночью и у нас.
— Ха! — Элис обхватила Маккензи за пояс и крепко стиснула. — Слушай, Мак, говори за себя! Я-то уж как перед Богом скажу, просто так оно или неспроста. А еще, — добавила она чуть тише, видя, что приближается охрана, — у тебя ширинка расстегнута.
Весь этот день и частично следующий ушли на въезд в необозримое депо Сакраменто. У Маккензи ум зашелся от одного его вида: километры безмолвно ржавеющих составов все так же вытянутых вдоль поросших травой бурых рельс будто в ожидании, что локомотив и бригада рабочих сделают так, что они скоро опять побегут по рельсам. Часами длились замысловатые маневры локомотива, и так, и эдак переправлявшего вагоны в нужном направлении; истекающие потом мундиры по командному окрику ворочали стрелки. Что бы за птица ни был этот Декер, но он-таки сумел обзавестись действительно великолепными техником и поездной бригадой.
Ожидание продолжалось и тогда, когда путь уже открылся: локомотивы заправлялись топливом из огромного хранилища депо. Бензин по редкости и ценности можно сравнить с золотом, а вот дизельного топлива, видно, оставалось еще немало. Маккензи этому вначале удивился, но затем рассудил, что дизтопливо нынче нужно сравнительно немногим: легковые на дизтопливе в США популярны не были никогда, большим же грузовикам по нынешним временам особого применения не было — те, кто на них ездит, могут долгие годы удовлетворять свои скромные нужды без заметного ущерба для запасов этого гигантского хранилища. Это в случае, если удается до топлива добраться; при отключенных насосах депо люди Декера вытворяли что-то со своей самодельной установкой, но даже при всем этом было заметно, что качает она очень медленно.
И тем не менее, цистерны с топливом для тех, кто контролировал эту местность, представляли огромную ценность — даже при отсутствии всего прочего, в округе безусловно существовали фермерские хозяйства, любое количество продуктов готовые выменять на топливо для тракторов. Потому, может, на поезд и напали прошлой ночью… Этой своей мыслью Маккензи поделился с Бобом. Тот в ответ кивнул.