Мост привели в порядок примерно за пару часов до заката. Маккензи слышал, как охранники гадали, останется здесь поезд до утра или нет. Конец разговорам положил звон колокола; все потянулись по вагонам.
Какая радость: снова залезть в вагон, где можно вытянуться на жестком полу, неожиданно очень приятном. Работа была суровой. Охрана отделила Маккензи от остальных и заставляла делать все самое тяжелое, что давало повод почаще поиздеваться. Очевидно было, что они получили приказ выдать ему по полному профилю. Маккензи был абсолютно уверен, кто насчет этого распорядился, и почему.
Что ж, распустил язык, теперь получай. Ну что мешало сделать вид, что согласен с этим мудаком? Получил бы от него пистолет, новые ботинки, а затем бы уж и снялся с якоря. Может, даже и пристрелил бы его на дорожку… Хотя прежде, чем Декер начнет доверять, за Маккензи несомненно установили бы слежку, причем надолго; шансов на побег стало бы меньше, во всяком случае, на первых порах.
Надо, впрочем, со всем этим кончать; Маккензи поймал себя на том, что впал в опасную пассивность. Вспомнились слова Элис Сантаны насчет того, что люди в поезде живут потому, что другая жизнь перестала для них существовать. Каким-то образом он даже обязан Декеру за то, что тот его разбудил; вчера Маккензи ощутил в себе гнев, какого уже давно не было. Неожиданная вспышка удивила Маккензи не меньше, чем, несомненно, и Декера; сверкнув, она выжгла ту серую немоту, что гнездилась в душе с того самого дня, как он похоронил жену.
В тот день Маккензи много думал об Элис Сантане. Доведется ли когда-нибудь снова увидеться? Едва ли, наверное.
Встретиться им, как оказалось, довелось в ту же ночь.
Было где-то за полночь; ночка выдалась облачная, и звезд, обычного ночного их циферблата, видно не было; слышалось лишь, как меняются часовые. Маккензи, как обычно, лежал на полу около двери, пробираясь закоулками беспокойного, прерывистого сна. Немногим лучше, чем не спать вообще: боль, растяжения и ушибы не давали покоя, и бесполезно было (он уже убедился) пытаться устроиться поудобнее — облегчения все равно это не давало.
По крайней мере, места вытянуться было вдоволь: землячество в вагоне шарахалось от Маккензи, как от прокаженного. С того самого момента, как его под конвоем привели прошлым вечером, публика изо всех сил старалась держаться подальше. О личной встрече его с Декером они, вернее всего, не догадывались, это была скорее просто естественная Реакция — человек, очевидно, навлек гнев хозяев, поэтому Ыть замеченным в его компании опасно. У Маккензи же от усталости не хватало даже сил на них злиться.
Он опять погрузился в дремоту и видел невнятный, смутный сон, где Декер объявился вдруг на космическом шаттле и попытался завладеть командованием. Тут Маккензи очнулся от нескольких толчков под ребра, быстрых и резких Перевернувшись со спины на живот, он различил на темном ‘ фоне у двери голову и плечи Элис. Рука наткнулась на тон- ’ кую длинную палку, которой она, очевидно, и тыкала его просунув через прутья решетки.
— Тихо! — прошептала она чуть слышно.
Придвинувшись бесшумно к двери, Маккензи приник лицом к решетке.
— Ты же можешь дотянуться изнутри до замка? — проговорила девушка ему на ухо. Мне роста не хватает, и встать не на что.
Маккензи взял протянутую через решетку связку ключей. Большой стальной замок висел с противоположной стороны двери, и дотянуться до него было непросто, но после непродолжительной возни удалось его раскачать и ухватить руку. Возясь в темноте и боясь издать какой-либо звук, Маккензи опробовал три ключа (был скверный момент, когда один из них застрял на полпути в скважине), прежде чем подобрал нужный.
Решетчатая дверь, чуть скрежетнув, слегка отодвинулась, ровно настолько, чтобы можно было протиснуться. Соскакивая на землю, он спохватился, не сиганет ли кто-нибудь следом, но никто за ним не последовал. И тут пронзила мысль: сейчас ведь какой-нибудь идиот возьмет и завопит, просто из желания выслужиться — но не произошло и этого.
Элис стояла около вагона, держа в руке что-то, напоминавшее рюкзак.
— Давай скорей, — поторопила она без всякой на то необходимости. — Маккензи посмотрел в обе стороны вдоль поезда в поисках охраны, но никого не увидел. Вообще-то видимость и без того была почти нулевая — темным-темно, и дождик начал накрапывать. Встряхнувшись ото сна, Маккензи двинулся вдоль поезда за проворно скользившей в темноте тенью Элис. Ощущение складывалось какое-то иллюзорное, казалось, вот-вот, и опять очнешься у себя в вагоне.