– Я так скучала, – сквозь поцелуи говорила она.
– И я.
Так они провели несколько минут. Потом прервали поцелуи и Александр пошел в туалет, потому что уже довольно давно хотел, затем переодеваться, мыть руки и приводить себя в порядок.
– Как доехал то? – спросила Елизавета, когда он снимал с себя одежду.
– Да все хорошо, без каких бы то не было проблем. Ну а ты как здесь? – спросил он, расстегивая штаны.
– Тоже неплохо. Рассказывать то особо и нечего. Все как обычно, все как всегда. Есть будешь?
– Да, с удовольствием. Куда это? – спросил он и приподнял футболку, которую держал в руке.
– Кинь рядом со стиралкой. Сумку поставь, я потом разберу.
– Хорошо, спасибо. Тогда я сейчас в душ, а потом можно и обедать, – он говорил, улыбался и шел к ней.
– Пойду все сделаю пока ты в душе, – сказала она и они поцеловали друг друга.
– Давай. Я скоро выйду, – он поцеловал ее в щеку, сквозь халат сжал несколько раз пальцами ягодицы и пошел в ванную.
– Вот этого мне не хватало, – они оба посмеялись и Александр пошел в ванную, а Елизавета на кухню.
Через двадцать минут он вышел и, обвязанный полотенцем, пошел на кухню.
– С легким паром, – сказала Елизавета, когда заметила входящего мужа.
– Спасибо.
Она как раз резала овощи. Он подошел к ней сзади, прижался, поцеловал под мочкой уха, а рукой потянулся к стакану с водой, который стоял перед ним. Не отходя от нее выпил, поставил стакан обратно, обнял ее двумя руками, скрестив пальцы на животе прижал к себе. На время Елизавета прекратила резать овощи, а положила свои руки поверх его.
– Пойду домой позвоню, скажу что доехал нормально, – сказал он, поцеловал ее в щеку, а руки поднял выше и скользнул ими по груди, – мой любимый халат, – бросил он, выходя в коридор к телефону.
– Для тебя и надела, – ответила она, улыбнулась и взяла в руки нож, – полотенце подтяни.
– Ой, да что ты там не видела, – ответил он, оба посмеялись, но полотенце он все же поправил перед тем как снять телефонную трубку и набрать номер.
– Через сколько будем есть? – спросил Александр, пока набирал номер.
– Минут через десять уже, – ответила Елизавета и понесла нарезанные овощи в комнату. Обычно, они ели в комнате, а не на кухне.
– Хорошо.
Пошли гудки, и после пяти или шести он услышал голос отца.
– Алло.
– Алло, привет, пап.
– О, привет, Саш. Ну как добрался?
– Да все хорошо, спасибо. Без происшествий, – он говорил и улыбался.
– Ну это главное.
– А вы там как?
– Да тоже ничего. Вот, скоро Катя приедет. Увидим, что за мужика она выбрала.
– Увидите, – Александр растянуто произнес слово, – когда придут то?
– Да около четырех обещали. Мама сейчас как раз на кухне, все доделывает.
– Ну, хорошего вам вечера там. Мы вот тоже сейчас будет…отмечать мое возвращение, – он улыбнулся и знал, что там, в Москве также искренне улыбнулся и отец.
– И вам хорошего вечера. Лизе привет.
– Обязательно передам. Тебе привет, – тихо сказал он, когда она снова прошла в комнату.
– И от меня передай.
– Она вам тоже передает.
– Спасибо.
– Ну тогда пока, пап. Звоните как что.
– И ты звони.
– Обязательно. Пока.
– Пока.
Он положил трубку и пошел в спальню. Там он бросил полотенце на кровать, расчесался и надел, достав из комода, трусы и халат. Полотенце он повесил на перекладину, на которой весит шторка в ванной, сушиться, а сам пошел в комнату, включил телевизор и сел на диван.
Пока Александр разговаривал по телефону, Елизавета делала последние приготовления на кухне.
«И все же. Какие-то несколько дней и все равно, встреча как событие. Как праздник. Как же в ту же войну люди не видели близких месяцами и годами, а кто-то и вовсе больше не увидел сына, дочь, мать, отца, мужа или жену. Да, ко всему человек может привыкнуть, выждать, вытерпеть. Но…».
– Ты вино будешь открывать сегодня? – спросила она, когда зашла в комнату, – сейчас уже будем садиться.
– А ты будешь?
– Ну бокал выпью.
– Тогда, сейчас открою, – он встал с дивана и они вдвоем пошли на кухню.
Александр взял бутылку вина и штопор, а затем вернулся в комнат, а Елизавета достала тарелки и открыла крышки сковородок.
– Локоть к локтю, кирпич в стене, – напевал он песню группы «Аквариум», написанную Борисом Борисовичем Гребенщиковым, возвращаясь в комнату, – Мы стояли слишком долго, мы платим втройне, – он поставил бутылку на стол и стал вкручивать в нее штопор, – За тех, кто шел с нам, за тех, кто нас ждал, – он двигал ногами в такт песне, – За тех, кто никогда не простит нам, то, что, – он закрутил штопор и стал опускать ручки, тем самым поднимая пробку, – рок—н—ролл мертв, а мы еще нет. Рок—н—ролл мертв, а мы—ы—ы—ы…, – он достал пробку и стал выкручивать ее из штопора, – и те, кто нас любят, смотрят нам вслед, – он пошел обратно на кухню, – рок—н—ролл мертв, а мы еще нет, – он положил штопор на место, взял затычку для бутылок, пробку выбросил в помойное ведро, а со стола взял два винных бокала.