— Хватай скорее! — шипел Петька.
До удилища уже было не дотянуться. Сережка посоветовал:
— Скинь штаны — и в воду!
Снимать штаны было некогда и я во всей одежде бросился спасать удочку. К счастью, она плыла вдоль берега, близко, и, поймав удилище, я выбрался из воды. Рука опять почувствовала сильный рывок, значит, рыба не сорвалась с крючка. Она то поднималась на поверхность и била хвостом, то уходила вглубь, норовя затащить лесу под берег, в коряги.
— Сачок! — сказал я Петьке. — Скорее подводи сачок!
Рыбина, наглотавшись воздуха, присмирела, и мы вытащили ее. Это был большой окунь, весом, наверное, с килограмм, а то и больше.
— Вот здорово! Везет же тебе! — сказали ребята.
Я был рад. Однако в мокрой одежонке было очень холодно, у меня стучали зубы. Ребята посоветовали сбегать домой и переодеться: времени до утра еще оставалось много.
Совсем стемнело, нельзя уже было различить поплавки. Петька и Сережка наломали веток и устроились на них подремать, а я схватил ведерко с рыбой и побежал в поселок.
Через полчаса, переодевшись в сухое и оставив вечерний улов дома, я возвращался обратно. Вдалеке через мост прогрохотал товарный поезд. Из трубы паровоза вылетали и гасли огненные мухи — то роями, то одинокими светящимися точками. Поезд втягивался в темноту, все удаляясь. Грохот колес стихал, искры исчезли. Я думал о том, что вот опять эшелон мчится на Запад — туда, где советские бойцы бьются с фашистами и, наверное, очень ждут этот поезд, который только что прошел через мост…
Не доходя до нашего места, на берегу, за невысоким кустом я приметил темную фигуру у самой воды, а перед ней две удочки на рогульках. Рыболов, казалось, дремал, свесив голову на грудь. Кто он такой? — разглядеть в темноте не удалось. «Кто-нибудь из наших поселковых», — подумал я.
Ребята уснули, прижавшись друг к другу на куче веток. Я подсел к ним.
Пришло время проверять донки. На них попали ерши. Осмотрев снасти, мы опять закинули их в воду. Петька вытер руки о полы ватника и вдруг воскликнул:
— Глядите, огонь!
Мы обернулись. Слева из-за кустов вырывались небольшие, но яркие языки пламени. Еще не совсем рассвело, и огонь был хорошо заметен.
— Кто развел костер? — возмутился Сережка.
— Там сидел рыболов, — ответил я. — Наверное, он.
— Идем, скажем, чтобы погасил.
Мы побежали на огонь и крикнули из-за кустов рыбаку:
— Эй! Гаси костер!
— Тут нельзя разводить огонь!
Человек сидел перед небольшим костерком и грел руки. Он обернулся к нам, и мы узнали Шито-крыто.
— Нельзя? А почему? — недовольно, хриплым басом спросил Шито-крыто. Язык у него немного заплетался. В бороде играли отблески пламени, глаза смотрели из-под густых бровей колюче, настороженно.
— Запретная зона рядом. Вот заметит часовой — и вам попадет!
Шито-крыто тяжело поднялся с чурбака, на котором сидел, ни слова не говоря, взял свое ведерко, вытряхнул из него рыбу, зачерпнул воды и залил костер.
В это время высоко в небе загудел самолет. Мы подняли головы: чей это? Наш?
И тут земля дрогнула под ногами от артиллерийского залпа: по самолету стала бить зенитная батарея, которая охраняла мост. Вокруг самолета, выше и ниже его, появились белые облачка разрывов.
Мы растерянно топтались на месте и не знали, что делать — бежать домой или ждать, что будет дальше. Зенитки били часто и гулко. Стоял неимоверный грохот. К ударам орудий прибавилось два тяжких взрыва где-то в стороне от моста. Самолет, видимо, сбросил бомбы, но мимо цели.
— Эх, уйдет! — вырвалось у Петьки.
Но в это время самолет как-то странно качнулся и пошел вниз все быстрее, все отвеснее. И позади него появился сначала чуть заметный, а потом густой дымный хвост.
— Подбили! — обрадовались мы.
Самолет врезался в землю где-то далеко, в стороне Воронина болота. Над лесом таяло облако дыма. Оттуда донесся, словно удар грома, далекий взрыв.
И тут мы вспомнили о Шито-крыто и о костре. Петька в сильном волнении закричал:
— Это он развел костер, чтобы навести самолет на цель!
— Шпион! — мы были готовы броситься на Шито-крыто. Но он исчез. Только что был тут, на берегу, и скрылся. Пока мы смотрели, как сбивают самолет, он смотал удочки и даже успел собрать свою рыбешку. Возле кострища валялась только пустая бутылка.
Глава двенадцатая
О ТОМ, ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ
— Бежим за ним! — сказал Петька.