— Мы ели на станции, — ответил Сережка. — Я не хочу.
— Ну, как хочешь. Было бы предложено, — сказал Василий, взял котелок и пошел в дом.
Граф крикнул с крыльца:
— Сережка! Я твою долю съем.
— Ешь. Скорее вырастешь!
Очаг потух. Мы растянулись на траве — голова к голове и стали думать, чем бы нам заняться. Петька предложил играть в наступление:
— По всем правилам, чтобы… У нас будет свой командир, штаб, телефон, карта… Наметим район, где будем наступать.
— Не, — возразил Сережка. — Надо сначала в оборону, а потом в наступление. На фронте всегда так: прежде оборона, а после уже наступают.
— Ну, ладно. Пусть сначала оборона, — согласились мы. — Давайте наметим план. Где будет штаб?
— Здесь, в садике, — предложил я.
— Нет, тут не годится, — сказал Петька. — Тут будут нам мешать. Только начнешь играть, как мамка пошлет за водой или в магазин.
— Знаете где? — Сережка приподнялся на коленях и показал в сторону вокзала. — Там, возле тупика, старый вагон есть. В нем сделаем штаб. Место хорошее — кусты, овражек.
Мы пошли на станцию.
Глава четвертая
ВАГОН В ТУПИКЕ
И чего тут только не наросло! Ивняк, ольшаник, бурьян с беленой, крапива. Пробраться к вагону, стоявшему в тупике, на ржавых рельсах, было трудно. В старом-престаром вагоне-развалюшке, видимо, раньше кто-то жил. Внутри мы обнаружили сложенную из кирпичей маленькую печурку с железной трубой, выведенной в дыру на крыше. У единственного оконца с запыленным, треснувшим стеклом стоял шаткий столик, сколоченный из досок от ящиков. На столешнице сохранилась надпись черной краской: «Верх, не кантовать!»
Больше в вагоне ничего не было, если не считать обрывков старых газет, охапки слежавшейся прелой соломы в углу и битых кирпичей.
Вагон стоял в укромном месте — его не было видно ни с главного пути, ни со стороны вокзала. У входа — маленькая поляна, поросшая мягкой травой и широкими, угловатыми листьями мать-и-мачехи. За полянкой те самые дебри, в которых мы обожгли о крапиву и больно оцарапали о колючки ноги, пробираясь сюда.
— Тут и будет наш штаб, — сказал Сережка. — Спрятан надежно, врагу не виден.
— А где враг? — спросил я.
— Противник занимает оборону во-о-он там, за кустами, перед болотом, — Сережка показал на мелколесье, прилегающее к железнодорожной линии.
Мы говорили полушепотом, нам и в самом деле казалось, что враг близко, он может услышать.
— Давайте, приведем в порядок блиндаж, — Петька скрылся в темном проеме вагонной двери.
Мы выбросили весь мусор и хлам, из веток сделали веник и подмели пол. Стало чисто и даже уютно.
— Здесь мы поставим телефон, — Сережка попробовал прочность стола. Он был устойчив.
— А тут повесим карту, — Петька ткнул пальцем в прокопченную щелястую стену.
— А чем будем воевать? — спросил я. — Опять трещотками, как весной?
Сережка, будто у нас был целый арсенал с оружием, стал перечислять:
— Возьмем пулеметы, гранаты. Спрячем в кустах батарею пушек.
Мы не стали ему возражать, сделали вид, что все это можно раздобыть. Игра есть игра.
В вагоне было темновато, и мы вышли на полянку.
— Надо выбрать командира, комиссара и наблюдателя. Без наблюдателя воевать нельзя, — смазал Сережка. — Давайте, я буду командиром.
Петька с ним не согласился:
— Во как! Он будет командиром! А чем я или Колька хуже тебя? Каждый из нас может быть командиром. Надо по-честному, надо жребий бросить!
В это время из кустов явственно донеслось:
— К-к-командиром буду я!
Мы обернулись: из-за веток выглядывала добродушная и плутоватая физиономия Графа.
— И ты здесь? — Сережка укоризненно покачал головой. — Все за нами шпионишь? Марш домой!
— А вы все тайком от меня! — упрекнул Граф, выйдя из кустов.
— Как ты нас нашел?
— Очень просто, п-п-пошел за вами и нашел.
— Ладно, садись сюда, — смягчился Сережка. — Будем бросать жребий. И раз пришел Граф, надо еще одну должность. Пусть один из нас будет неприятелем, немцем. А то против кого же воевать?
Мы согласились. Петька вырезал из ивового прутика перочинным ножиком палочки разной длины.
— Длинная палочка — командир, короче — комиссар, еще короче — наблюдатель, а самая короткая — немец, фашист.
Стали тянуть жребий. Длинную палочку вытянул Граф. Сережка тотчас выхватил ее у него из рук:
— Давай снова!
— З-з-зачем снова? — Граф сморщил лицо, готовясь заплакать. — Сказано: длинная палочка — командир. А я ее вытащил!
— Ты не годишься в командиры! Ты еще маленький. Вытащи себе палочку покороче!
Граф недовольно засопел, отвернулся. У него от возмущения даже покраснели уши.
— Тяни, Граф! — Петька нарочно подтасовал палочки так, чтобы Юрке досталась самая короткая, и почти насильно совал ее Графу в руку.
Но Графа не проведешь. Он потянул палочку из середины, и ему выпала должность комиссара.
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Юрка. — Я — комиссар. А вы делите остальные должности.
Мы переглянулись. Юрка, конечно, не подходил и на должность комиссара.
— Давайте до трех раз тянуть, — Сережка подмигнул нам с Петькой.
Граф заметил, что он подмигнул, надулся и швырнул палочку в траву.
— Не швыряйся, Граф. Такой порядок, что жребий тянут до трех раз.
— Ну, тяните, — сказал Петька, выбросив вперед руку с зажатыми в ней палочками.
Мы долго примеривались, кому какой жребий вытянуть. Вышло так: Сережка получил должность командира, Петька — комиссаром, я — наблюдателем, а Граф стал немцем.
Юрка заерзал на траве и показал нам кукиш. Рука у него была в царапинах, измазана грязью.
— Не хочу немцем. Что я, Г-гитлер, что ли?
— Ну, не немцем, а просто неприятелем, — объяснял Сережка. — Понимаешь: неприятелем. Это же понарошку. Ты будешь воевать против нас, а мы против тебя. Неприятель по-военному называется противником. Понял?
Граф прищурился на брата недоверчиво и вдруг просиял:
— Пускай я буду неприятелем. Я в-в-вам п-покажу! Всех п-перестреляю!
Петька откинулся навзничь и захохотал:
— Ай да Граф! Валяй, стреляй! Ты — храбрый парень!
Сережка сказал братишке:
— Теперь иди домой, сделай себе трещотку или поищи на чердаке старую. А то чем стрелять будешь?
— А я у Василия в-возьму револьвер. Вот! — Граф показал язык и вперевалку пошел к кустам.
Мы засмеялись:
— Так Василий и даст тебе револьвер!
У Василия действительно был пистолет. Вернувшись с фронта, он показывал его нам. Называется «ТТ» — «Тульский, Токарева». Это — именное оружие. На пистолете выгравирована надпись: «Разведчику Ванееву за боевой подвиг 25 июля 1942 года». Василий рассказывал, что тогда он в разведке боем захватил в плен важного немецкого офицера с секретными документами.
Василий спрятал пистолет и больше не показывал его.